Жив ещё.

Повсюду послышалась возня. Воины Лоидса вновь захватывали город. Они были покрыты небольшими плащами, сжимавшие древки алебард. Поодаль от них слышался скрежет колёс и стук от копыт, и повторяющийся топот сапог среди шума падающего моря на землю.

— Эскесий… — выдохнул он, как моментально боль колом пронзила грудь, заставляя его выдохнуть и больше никогда не дышать.

Эскесий сжался обеими руками о место боли. Посмотрел на Лиару и упал на колени. Через сухой кашель он рухнул вперёд. Лицо не успело поймать камень, как Мила чудом успела придержать его.

— Что с тобой?! — простонала она от своей боли.

Его лицо было бледным, как у утопленника, и горячим, как у быка. Он уже не дышал.

— О нет, только не это, — выговорила Мила, заметив у себя на ладонях едва помутневшую воду. Чёрную жидкость.

— Это что-то другое, — послышался голос.

Из воздуха появилась Майрин. Её лицо было также бледное, но чуть живее Эскесия. Одежда её повсюду потрёпанная и рваная, словно её раздирал медведь. Она с огромным интересом рассматривала лежащего дисперса.

— Другое? — подняла голову Мила.

— Что-то похожее на случай с Лиарой, — прошептала она и начала проверять.

— Лиара? — Мила посмотрела на распластанное тело. — Что с ней? — Неуклюжа поднялась и поспешила к телу.

Майрин тяжело прикрыла глаза. Ей сейчас нужно удержать Эсса в этом мире. Для неё показалось что-то очень странным: Эскесий слабо дышал, будто спал.

— Спектральный разрыв? — сама удивилась сказанному.

Мила остолбенела, когда увидела чёрные вены на бледном и холодном лице своей подруги. Её светлые волосы были испачканы кровью смешавшись с мокрой грязью. Мила прислонила её к себе, схватила Лиару за плечи так сильно, словно душу готова ей отдать. Мила не могла больше двигаться, не знала о чём думать, только сильно прижимать к себе. Она чувствовала себя виноватой перед ней, за то, что она покинула её. Мысли и соображения не приходили в голову, кроме удара оттаянных кристаллов по голове. Горячая и холодная вода стекала по лицу до самого подбородка, нехотя расстаться с кожей, смывая за собой всю грязь.

* * *

Темнота. Снова она — безликая и такая приятная. В ней невозможно ничего услышать и увидеть. Но порой даже в самой бездне проявляется небольшой свет. Это кажется чудом, и что такого никогда не могло произойти с кем-либо. Столько людей после битв видели нечто, и почти все никогда не видели света.

И сейчас его также не было.

Погружаясь на дно бесконечного океана, на его дальней поверхности послышался стук. Ещё стук. Постепенно всё превращалось в шум, протягивающий свой гул до самого дна. Гул, который может дотронуться до тебя, стучась холодными прикосновениями.