За эти несколько месяцев чистая, гладкая кожа лица эдель Фордис покрылась ещё не особо заметными, но уже обозначившимися морщинами. Но даже не это выдавало изменения. Взгляд, чуть померкнувший, как будто выцвел, утратил былую яркость.

— У тебя что-то случилось? — спросила она обеспокоено.

Я покачала головой.

— Ты так редко мне писала, а на последние письма вообще не ответила. У тебя точно все в порядке?

И она, и я знали — я сейчас совру. Ну какой может быть порядок, если я стою перед ней в старом, висящем мешком на мне платье, а на щеках только-только высохли слезы?

— К сожалению, я была в отъезде, а почтовик с собой не брала, — я почти не соврала.

— Так не стоило поступать, — упрекнула меня эдель Фордис, — я же волновалась. Да и родители твои, наверняка, тоже.

Чтобы не сказать лишнего, я попросту промолчала.

— Ты здесь по каким-то делам, а иначе бы не приехала, да?

— Так получилось.

— Все верно, ты уже взрослая, живешь своей жизнью. Зачем тебе люди, вырастившие тебя.

— Ну зачем вы так?

Мне стало обидно от упрёка.

Хотя, с другой стороны, я бросила матушку Фордис в самый тяжелый для неё момент. Не смогла с ней разделить горе, может быть чем-то облегчить страдания, горечь потери. Но иначе я не могла, не выдержала бы здесь больше. Предел есть у всего.

Частично я это озвучила.

— Все так. Ты права. На тебя столько всего навалилось. А ты, девочка моя, так и не видела ещё толком счастья. — Она сжала мои руки и пристально заглянула в глаза. — И если ты не будешь всех нас видеть, но от этого станешь хоть чуточку счастливее, то я готова принять такое твоё решение.

От неожиданности и изумления я даже не стала выдергивать руки из крепкого хвата хрупкой эдель.

— Я не могу с вами, но и совсем без вас… Это неправильно. — Я покачала головой. — Не часто, но я буду вас навещать.

Слова дались мне с трудом, и я не особо была уверена в разумности такого решения. Меня проняла настолько глубокая скорбь в глазах матушки Фордис, что даже ком в горле возник, и другой ответ произнести не получилось.

К завтраку мы с Данфером все же вышли. Во время приветствия и знакомства он крепко держал меня за руку, как будто боялся, что я оставлю его одного среди этих незнакомых, хоть и представленных, людей. Хотя, думаю, он видел в них намного больше, чем я.