Такая уверенность как сейчас никогда меня не сопровождала. И у меня наметился хотя бы приблизительный план действий, раз пока не очень-то везло. Случая я ждать не буду.
Саганион встретил меня оттепелью: неприятной, сырой, пронизывающей ветром, хлюпающей кашей из полурастаявшего снега и песка.
Встреча у Ровеснийских, наоборот, была теплой.
— Ты так замечательно выглядишь. Словно… — эдель Фордис расцеловала меня, взяла за руки, отступила на шаг и принялась пристально разглядывать. — Я даже не могу подобрать слова. У тебя явно что-то хорошее произошло. Я рада.
Она еще раз крепко меня обняла и прошептала на ухо — сообщала потаенное:
— У нас тоже есть радость. Как пообедаем, будем делиться.
Я поразилась теми изменениями, что случились с ней. Не то, чтобы исчез, но поутих огонек печали в ее глазах, морщинки словно чуть разгладились. Я не так часто, как эдель Фордис бы хотелось, навещала их, но всегда отмечала, что даже безупречная осанка у нее стала пропадать, и гордо расправленные плечи поникли. И вот сейчас все иначе: ясный взгляд, искренняя, лучистая улыбка, прямая спина. Все это не было наигранным.
Одной из причин таких изменений оказалось резкое улучшение дел у Эйрика. К обеду он спустился довольно бодро с лестницы, хоть и трость в его руке казалась чем-то несуразным, чужеродным.
— Бегать не смогу, но в седле уже держусь довольно крепко.
Его мать тепло улыбнулась и погладила сына по руке.
— Рик даже отказался от комнаты на первом этаже. Ты бы знала, как у меня сердце заходилось, когда он одолевал эти ступеньки. Упрямый, — последнее было произнесено чуть ли не с умилением.
От руки, которой эдель Фордис хотела потрепать сына по волосам, он отклонился, хмуро покосившись на мать, а потом вдруг лукаво улыбнулся.
— А Диль беременна, — сказал Эйрик.
Я перевела удивленный взгляд на его мать. Так вот что за радость!