газету.

Когда он прочитал первую страницу, вошла Леони.

— Что-нибудь интересное? — спросила она, убирая со стола.

Он хмыкнул и стал быстро просматривать страницы.

— Да так. На перекрёстке напротив школы святого Кутберта рисуют новую "зебру", в пятницу

в приходском зале собраний состоится Битл Драйв и, разумеется, в уик-энд мы играем на Миллсби.

Дочь рассмеялась.

— Вы играете на Миллсби? — переспросила она. — Когда ты в последний раз надевал

спортивный костюм?

— Ладно-ладно, — ответил он, отложив газету. — Значит, обеспечиваем моральную

поддержку.

— Иными словами, вы с приятелями будете лежать в шезлонгах у бровки, а команда местных

мальчишек будет бегать к пивной палатке и обратно. Ты неисправим.

— В этом весь крикет, — сказал он.

Посмотрел на неё и в линии подбородка и носа увидел знакомые черты своей жены.

Прекрасные светлые волосы были её собственные, но то, как она иногда хмурила лицо... Леони уже

исполнилось двадцать пять: столько же было её матери, когда они поженились. Столько лет назад.

Его улыбка стала грустной.

В дверь лихорадочно застучали.

— Я открою, — сказала Леони и, выйдя из комнаты, прошла в холл. Барроу услышал, как она