— А нужно ли?

Барроу восстановил в памяти всё, что знал о её деле. Факты не проливали света на эту

ситуацию. Возможно, он смотрит слишком пристально. Когда её задержали по подозрению в

убийстве, она выглядела потрясённой содеянным. Сам этот поступок вызывал в ней ужас. Она во

всём немедленно призналась, очевидно, надеясь на своего рода искупление в том, что выбрасывает

свою жизнь на помойку. Ей как будто бы полегчало, как только она подписалась под признанием.

Затем явился Йоханнес Кабал. И тут, одно за другим: её ребёнок оказывается не таким уж и

мёртвым, как полагали двое опытных врачей, признание её чудесным образом исчезает, а сама она

начинает всё отрицать. Что ещё? А, ну конечно же! Её поведение полностью изменяется. Теперь её

абсолютно точно что-то гнетёт. Если она и выказывала какое-то оживление, так по поводу

выздоровления ребёнка. Не потому что это означало снятие с неё обвинений, а потому лишь, что

ребёнок её был жив. Для неё самой собственные перспективы вырисовывались яснее некуда. Что

помешало им осуществится? Что такого мог сказать Кабал? Что мог сказать некромант? Что было

предметом их сделки? Жизнь и смерть.

— Ему нужны души, — наконец сказал Барроу.

— И у нас победитель, — сказал Хорст.

Он помолчал и огляделся.

— Вот теперь будьте крайне осторожны, — спешно произнёс он и растаял в ночи.

Барроу не пришлось долго гадать над молниеносным исчезновением Хорста.

— Мистер Барроу, что вы здесь делаете?