— Ну а вы что скажете, мать Болха?

— Мы можем поговорить с глазу на глаз, ваше величество?

— Что ты себе позволяешь? — пришёл в негодование клирик. — Каждое твоё слово о состоянии королевы должно быть отражено в записях!

Рэн осёк его жестом:

— Оставьте нас!

Клирики нехотя покинули гостиную.

— Все! — произнёс Рэн.

Недовольно вздохнув, Лейза удалилась.

Мать Болха проверила, плотно ли закрыта дверь в опочивальню, и повернулась к Рэну посеревшим лицом:

— По слабому шевелению ребёнка я сделала вывод, что плоду четыре месяца. Значит, королева понесла, как только вернулась из мэритского замка.

— Так, — нахмурился Рэн, предчувствуя не очень приятное продолжение.

— Но по размеру плода я могу сделать вывод, что королева понесла шесть месяцев назад. До своей поездки в мэритский замок либо…

Рэн ладонью обхватил горло монахини:

— Никаких либо!

Она вцепилась ему в руку. Её глаза вылезли из глазниц, дряблая кожа на лице вздулась и налилась кровью, из раззявленного рта вырвался хрип.

Рэн выпустил Болху и заложил руки за спину:

— Никаких либо.

— Я верю, — просипела она и закашлялась. Восстановив дыхание, вытерла слёзы. — Я верю вашей королеве. Она светлая, чистая, добрая. Но я должна была вас предупредить. Зная её предрасположенность к преждевременным родам… Если ребёнок родится раньше срока, снова поползут грязные слухи, что она понесла от кого-то в мэритском замке. Чтобы этого не случилось, я возьму вину на себя. Скажу, что ошиблась, неправильно определила срок. А вы убедите королеву солгать.

Оттолкнув мать Болху в сторону, Рэн вошёл в опочивальню.

Янара стояла возле окна и, кутаясь в пушистый платок, наблюдала за полётом снежинок.