— Никто не хоронит вашего сына. Монахи вели разговор с его душой, рассказывали, как легко и радостно ей будет на том свете.

— Что вы за люди?..

— Ваш сын калека, ваше величество. Он не станет ни королём, ни отцом, ни возлюбленным. Лучше оплакать его один раз, чем видеть каждый день, как он страдает. Позвольте ему уйти, будьте милосердны. И ещё… — Святейший положил молитвослов на каменную тумбу. — Меня одолевают тяжёлые предчувствия, что королева не способна произвести на свет здоровое потомство. Не удивлюсь, если в следующий раз она подарит вам урода.

Рэн отшатнулся словно от удара в скулу. Окинув взглядом надменные лица защитников веры, подошёл к Святейшему вплотную и прошептал:

— Придёт время, Святейший отец, и я приведу на помощь ангелу-спасителю целую армию. Я разрушу ваши храмы и монастыри, разожгу огромные костры и очищу землю от демонов в ангельском оперении. — Развернулся на каблуках и направился к выходу.

— Это ваша вина! — ударилось в спину. — Бог наказал вас за идолопоклонство!

Под моросящим дождём Рэн сбежал с лестницы. Взял протянутые гвардейцем ножны с мечом и подозвал лорда Айвиля:

— Вы говорили, что ваших детей не спасли ни знахари, ни ведьмы. Пусть они попытаются спасти мою жену.

— Ваше величество…

— Пожалуйста!

— Если об этом кто-то узнает… — Киаран мазнул ладонью по подбородку. — Не сносить мне головы, а вам не усидеть на троне.

— Приведите их тайком, привезите в бочках, в мешках. Прошу вас! Если тайна всплывёт, я возьму вину на себя. И пошлите за Таян.

Дворяне с пониманием отнеслись к просьбе лорда Айвиля покинуть Фамальский замок. Одни поехали в свои феоды, другие переселились в постоялые дворы. Почти вся челядь разбрелась по домам. Остались кухари, личные слуги, фрейлина Кеола и мать Болха. Рэн хотел выгнать и её, но Миула заступилась за монахиню: Дирмут родился живым только благодаря ей. И она знала лучше всех, как ухаживать за недоношенными младенцами.

Киаран не рискнул обратиться к ведьмам. Во-первых, их некому было контролировать. А во-вторых, людям они вредили больше, чем помогали. Родильная горячка считалась неисцелимым недугом, как и родовые травмы младенцев, поэтому на призыв Киарана откликнулись всего две травницы и знахарь — трое из девяти, к кому он отправил Выродков.

Рэн почти всё время находился рядом с Янарой. Она металась в жару, тряслась в ознобе, обливалась потом, бредила и никого не узнавала. Служанки не успевали менять простыни и прожаривать одеяла над огнём. Делая настои для питья и компрессов, лекари-самоучки перекидывались обеспокоенными взглядами.