За неделю до начала турнира к столице рекой начали стекаться люди, телеги, фургоны. Вскоре в военном поселении яблоку некуда было упасть. Свиты, прибывшие с рыцарями, разбили лагеря поблизости — в лесу, предпочитая простор лужаек тесноте комнат в постоялых дворах.

С рассвета и до заката водовозы поставляли бочки с водой, работники харчевен привозили на тележках корзины с провизией. От шатра к шатру ходили работники Хранилища грамот, составляя турнирные списки и сверяя документы, подтверждающие благородное происхождение участников турнира.

Между павильонами сновали толпы зевак: одни уже знали, за кого будут болеть, другим только предстояло выбрать своего фаворита. Купцы принимали ставки; там и тут слышались крики: «На сэра Грира десять золотых корон… На сэра Барамо двадцать золотых… На сэра Зирту сто…»

Навесы не спасали людей от жары. Раскалённая земля обдавала нестерпимым зноем. Сапоги перетирали пожухлую траву в пыль, и всё вокруг тонуло в серо-жёлтой дымке. От гула голосов и ржания коней закладывало уши. От множества ярких штандартов пестрило в глазах. Но ничто не мешало рыцарям пребывать в приподнятом настроении. Они картинно позировали перед простыми девицами и благородными дамами и награждали соперников грозными взглядами.

День накануне праздника Двух Семёрок выдался особенно суматошным. Герольды — распорядители на рыцарском турнире, исполняющие также обязанности судей — разделили участников ристалища на два отряда, учитывая при этом их опыт и мастерство, чтобы никто не имел перевеса изначально. Воины принесли клятву не нарушать три правила: не калечить коней, не биться вдвоём против одного и не вести бой в углах поля, где раненые могли найти убежище.

На закате толпы горожан вернулись в столицу. Стражники закрыли ворота, и за городскими стенами повисла тишина, изредка нарушаемая всхрапом коней. Состязание начнётся на рассвете, у рыцарей оставалось несколько часов, чтобы крепким сном пополнить силы.

Фамальский замок проснулся задолго до восхода солнца. В общем зале слуги накрыли столы к завтраку. Король передал через пажа, чтобы его не ждали. Почётные гости и придворные, одетые в цвета своего рода, в коротких накидках с вышитыми гербами, расселись на скамьях и приступили к трапезе, насмешливо поглядывая на лорда Айвиля.

Каждый великий дом выставлял на королевский турнир как минимум одного рыцаря. Им мог быть сам великий лорд, но чаще в сражениях принимали участие его сыновья и (или) вассалы. Дом Айвилей выбивался из общей картины: хозяева Выродков не подчиняли себе малых дворян, не брали на воспитание их отпрысков и, соответственно, не имели вассалов. Айвили опоясывали мечами только своих сыновей. Поскольку Гилану Айвилю едва исполнилось четырнадцать, свита ожидала увидеть на турнирном поле Киарана, но он как ни в чём не бывало сидел рядом с матерью короля, разодетый в пух и прах: тёмно-коричневый шёлк и песочного цвета бархат. На груди блестел фамильный медальон с изображением стрел.