— Нам пора, — сказал Рэн еле слышно и прикрыл ноги малыша одеяльцем.

В предрассветных сумерках протрубил боевой рог. Пышный кортеж, возглавляемый знаменосцами, покинул Фамальский замок и двинулся по освещённым факелами улицам.

На поникших штандартах мерно раскачивались золотые кисти, и складывалось впечатление, что кони идут в ногу. Рэн ехал на чёрном иноходце рядом с открытой каретой, в которой восседали Янара и Лейза. За ними следовали гвардейцы и поредевшая свита: кое-кто из придворных решил участвовать в военных играх. Горожане встречали короля и королеву восторженными возгласами и присоединялись к процессии.

Когда кортеж добрался до ристалища, воздух посветлел, однако небо затягивали тучи. Всё вокруг — равнина, трибуны, ложи — казалось тусклым и унылым, и только парчовый навес над помостом играл яркими красками. Из рыцарского поселения доносились отрывистые крики. Разгорячённые близостью яростной схватки, воины не следили за словами. В другое время женщины закрыли бы уши, но сейчас ругательства звучали боевой музыкой.

Подобрав юбки, Янара взошла на помост и заняла место слева от кресла супруга. Лейза села рядом с ней и посмотрела на ближнюю ложу, где расположился лорд Айвиль. Бледный и задумчивый, он резко выделялся на фоне оживлённых коллег.

— Что это с ним? — спросила Янара. — Случаем не заболел?

— Я сама его не узнаю, — отозвалась Лейза.

Продолжить разговор помешало появление Святейшего отца.

— Вы выбрали удачный день для турнира, ваше величество, — проговорил он язвительным тоном, поднимаясь по ступеням. — Сегодня праздник Двух Семёрок. Вместо того чтобы пойти в храм и помолиться, люди отправились посмотреть на резню. Когда низменное развлечение заменяет собой молитву, мир человеческий превращается в животный мир.

Рэн обменялся взглядами с женой и матерью. Священнослужитель явился без приглашения, бесцеремонным образом вклинился в королевскую семью, а теперь стоит с таким видом, будто король ему что-то должен. Находясь перед подданными как на ладони, Рэн не мог проявить неуважение к главе церкви. Подавив злость, дал знак караульному. Тот притащил из ближнего шатра раскладной стул и поставил его справа от кресла короля.

— Турниры — это зло в чистом виде, — продолжил разглагольствовать Святейший, усаживаясь на жёсткое сиденье. — Они пробуждают гордыню и зависть, разжигают ненависть и гнев, вызывают алчность, поощряют чревоугодие во время пиров. И самое ужасное, турниры потворствуют разврату, поскольку рыцари сражаются для удовольствия распутных женщин. Вы только посмотрите на них! Нарядились как актриски, порядочную даму от шлюхи не отличишь. После игрищ они все ринутся в палатки воинов расточать и тратить свою честь.