— Зачинают редко, — пояснил старик.

— Брехня! — бросил Бари.

— Я правду говорю! — взъерошился Пихай. — Чем больше у бабы мужиков, тем тяжелее ей понести.

— Разговор не об этом, — напомнила Янара.

— Простите, миледи, — поклонился старик.

— И вы доверите ребёнка палачу? — разгневался Бари.

Пихай виновато улыбнулся:

— Я не палач, а подручный. Детишки палача, как и чада дворян, судьбу не выбирают. У отца нас было девятеро.

— Слышали! — рыкнул Бари.

Глядя на него, Ардий передёрнул плечами:

— Я человек неконфликтный. Но уйдите уже!

Бари вспыхнул:

— Я кастелян крепости.

— Кастелян, а не хозяин. Попросят у вас совета — выскажетесь. А сейчас молчите.

Подсунув ладони под задницу, Бари отвернулся.

— Когда наш отец помер, — продолжил Пихай, — нас в живых осталось трое из девяти. Меч палача перешёл к старшему брату. А мы, младшие, ему помогали. Потом палачом стал сын брата, потом внук. Я всю жисть разбирал людей по косточкам, а потом складывал их заново. Я знаю, как кости крепятся друг к дружке. Знаю, как должны лежать жилы. Дайте мне груду костей, я соберу их, обовью верёвками и обтяну материей. Вы решите, что это живой человек, потому что сгибаться будут даже пальцы.

— Живой ребёнок — не груда костей, — процедил Бари сквозь зубы.

— Дайте мне хотя бы глянуть на мальца, — попросил Пихай. — Я ничего не стану делать. Просто гляну.

— Подойди поближе, — велела Янара.

Старик подошёл и вдруг изменился, словно очистился от всего наносного. Взгляд сделался глубоким, вдумчивым. Лицо стало строгим.