— А что… что мне надеть? — растерянно спросила Малика.

— Сейчас принесут.

Время тянулось мучительно медленно. Придерживая на груди полотенце, Малика смотрела из окна на бредущих по единственной улочке селян и селянок — ни одного молодого лица.

— Ты помнишь, как в вашем селении появился Праведный Отец? — спросила она и повернулась к старухе. — Первый день, когда он пришёл с Братьями.

Женщина опёрлась плечом о дверной косяк:

— Помню.

— Он говорил вам, как его зовут?

— Не говорил.

— А как называлось ваше селение?

— Никак.

— Отец долго придумывал ему название?

— А тебе это зачем?

Раздался стук в дверь.

— Уже незачем, — сказала Малика и глубоко подышала, пытаясь утихомирить сердцебиение.

Старуха впустила Брата в дом. Он положил на кровать кроваво-красное длинное платье из тончайшего шёлка:

— Я жду на улице. — И удалился.

Малика взяла платье. Это её цвет! Цвет незамужней моруны. Она здесь не просто так…

Жёлтое солнце пряталось за кронами берёз. Ветер холодил кожу и перебирал распущенные волосы. Трава щекотала босые ноги. Детские голоса летели к полупрозрачным облакам. В этой сказке поселился кошмар под названием Праведное Братство. Кто его сюда впустил и кто поддерживает? Уж точно не Бог.

На этот раз Брат провел Малику в белое вытянутое здание неподалёку от огородов и полуразрушенного селения. Зеркальные окна скрывали жильцов от посторонних взглядов. Вслед за Братом она поднялась по ступеням, вошла в длинный коридор с множеством закрытых дверей. Из комнаты в конце коридора вырывался живой мерцающий свет.

Малика переступила порог и задержала дыхание. В огромном зале сидели Братья — человек сто. Или двести. Много… У каждого на левой руке, чуть выше локтя, чёрная повязка. Знак Избранных? Вроде бы так их назвал Праведный Отец. Он сам — в костюме, без галстука — сидел за столом на небольшом возвышении, похожем на сцену. Верхний свет был выключен. Вдоль стен стояли напольные шандалы с горящими свечами. В воздухе витал запах расплавленного воска.