— И выпустить сатану?

— А я говорил: давайте закончим обряд.

— Моруну нельзя насиловать.

Отец хлопнул ладонью по крышке стола:

— Довольно! Отчёт выслушали, поболтали. Теперь вон!

Подождал пока все уйдут. Сидя в глухой тишине, помассировал виски.

В зал заглянул Избранный:

— Праведный Отец! У меня есть идея, как избавиться от моруны.

Через полчаса глава секты и несколько Братьев шагали к лестнице, ведущей в катакомбы.

Часть 29

***

Полуразрушенное строение ничем не напоминало монастырь. От места духовных подвигов монахов остались разветвленные узкие галереи и маленькие кельи с прогнутыми потолками, которые, того и гляди, обвалятся на голову. Даже при свете керосиновых ламп здесь было жутко. Заколоченные ставни и двери, удерживая почву, трещали. Ночью в переходах слышались чьи-то шаги и невнятное бормотание. Зимой стены покрывались заиндевелыми разводами — в них угадывались существа из преисподней. Летом стены «плакали», и в любое время года под ногами чавкало и хлюпало.

У Праведных Братьев не поворачивался язык называть развалины монастырём. «Чистилище» звучало слишком напыщенно, «подземелье» — слишком обыденно. Откуда взялись «катакомбы», уже никто не помнил. Но слово — большинству непонятное — сектантам пришлось по душе. Они произносили его и будто проваливались в подземный мир.

Монастырь никогда не пустовал. Чуть ли не каждый день Братья приводили сюда новую заблудшую овцу. Грешнику — неважно, женщина это или мужчина — выдавали мешок из рогожи, набитый под завязку солью; в праведном учении соль символизирует грехи. С утра до ночи человек был обязан бродить по галереям, читая молитвы и волоча за собой неподъёмный куль. В рогоже были проделаны маленькие отверстия: чем больше соли высыпалось, тем меньше оставалось неискупленных грехов, и тем скорее грешник мог вернуться домой.

Попав в чистилище, люди бойко хватались за прошитые сверху мешки, мечтая поскорее опустошить их — наказание казалось лёгким. Обливаясь потом, тянули ношу по сырому полу промозглых галерей и радовались каждой крупице, выпадающей из дырки. Рогожа — ткань, стойкая к истиранию — быстро вбирала в себя влагу, соль тяжелела, уплотнялась и становилась твёрдой как камень.

Измученные люди днём продолжали молиться и таскать за собой окаменевшие «грехи», а ночью, жертвуя сном, били ногами по мешкам и ногтями выковыривали из отверстий осколки соляной глыбы.

Порой в чистилище появлялся Праведный Отец. Глядя в фиолетовые глаза, мученики выворачивали душу наизнанку, признавались в своих грехах, в грехах родственников и соседей. Каялись самозабвенно, искренне и даже не подозревали, что обрекали родных и знакомых на те же самые муки.