Эйлас иронически поморщился: «В каком-то смысле это верно. С моей точки зрения, война — не игра и не соревнование в рыцарской доблести. Это весьма нежелательный процесс, и с ним следует покончить как можно быстрее, причиняя себе как можно меньше неприятностей… Тебе известен ска по имени Торкваль?»

Татцель внезапно проявила явное нежелание продолжать разговор. Наконец она сказала: «Мне известен Торкваль. Он мой троюродный брат. Но я встречалась с ним только однажды. Его больше не считают настоящим ска, и теперь он удалился за пределы наших владений».

«Торкваль вернулся — его логово неподалеку, на склоне Нока. Сегодня мы пили его вино и закусывали его луковицами. Правда, форель я сам поймал».

Татцель обернулась, глядя вниз, в темную ложбину, где какой-то ночной зверь время от времени возился в сухих листьях. Снова повернувшись к Эйласу, она сказала: «Говорят, Торкваль быстро сводит счеты с обидчиками. Подозреваю, что тебе придется дорого заплатить за сегодняшний ужин».

«Предпочитаю пользоваться щедростью Торкваля бесплатно, — отозвался Эйлас. — И все же, никто не знает, как обернутся события. Темная и жестокая страна, Северная Ульфляндия!»

«Мне она никогда такой не казалась», — с укором возразила Татцель.

«До сих пор тебе не приходилось быть в рабстве… Пойдем. Пора спать. Парень, погонявший лошадей бандитов, станет всюду рассказывать о благородной леди-ска, и долина скоро будет кишеть солдатами в черных шлемах. Я хотел бы выехать пораньше».

«Спи! — безразлично отозвалась Татцель. — Я тут еще немного посижу».

«Тогда мне придется привязать тебя веревкой, чтобы ты не заблудилась где-нибудь ночью. В этих местах во мраке блуждают странные существа — как тебе понравится, если кто-нибудь затащит тебя в пещеру?»

Хромая, Татцель неохотно поплелась к палатке и прилегла на подстилку.

«Безопасность превыше всего! — заявил Эйлас. — Все равно веревка пригодится. Я крепко сплю и могу не проснуться, если ночью мне на голову упадет камень».

Опоясав Татцель петлей веревки, он закрепил петлю беседочным узлом, чтобы она не могла его развязать, а концы веревки привязал к своему поясу — теперь пленница была на привязи.

Эйлас набросил на девушку плащ. Почти полная луна выглянула сквозь просвет в листве, озаряя лицо дочери герцога-ска и смягчая ее черты — она казалась обворожительно привлекательной. Эйлас стоял и смотрел на нее, пытаясь угадать значение полусонной, полупрезрительной усмешки, на мгновение скривившей ее губы… Он отвернулся, не позволяя воображению преодолеть здравый смысл, лег рядом с ней и тоже закрылся плащом. Что он упустил из вида? Оружие? Оно под рукой. Узлы ей не развязать. Эйлас успокоился и вскоре заснул.