Девушка так завороженно следила за движениями Великого магистра, что не сразу поняла, почему он замер. Лишь когда маг улыбнулся ей, она торопливо опустилась на своей место, впопыхах едва не зацепившись за ножку стула. Почувствовав, что краснеет, девушка смущенно потупила взгляд. Так и сидела, старательно изучая красиво сложенную салфетку.

«А он умеет быть непринужденно-элегантным. И улыбка приятная… иногда бывает. Но почему мне все время кажется, что он словно ледяной? Такой себе полностью вымороженный фрукт».

Безмолвный официант принес им высокие стаканы с торчащими из них соломинками и блюдца с закусками и тактично удалился.

— Докладывайте, — коротко распорядился Снуфелинг.

Девушка глубоко вздохнула, готовясь к тяжелому разговору, и наконец решилась поднять глаза.

Сейчас архимаг уже не был похож на аристократа, изысканно-вежливого прожигателя жизни. Да и замороженным деликатесом она бы его уже не назвала. Его колючий взгляд не отпускал ни на мгновение, казалось, прожигая насквозь. Подчиняясь воле намного более сильного мага, девушка старательно рассказывала о последних событиях, не упуская ни малейшего нюанса. Она даже пальцы начала загибать, боясь о чем-то забыть.

— Мы не застали Дихлофанса дома. После осмотра помещения были обнаружены признаки бегства…

Раз — длинный ноготок мизинца больно вонзился в ладонь. Почему она так нервничает? Они же не виноваты в том, что Дихлофанс сбежал.

— Фантом Гобермана оборвал признание фантома Дихлофанса.

Два — безымянный палец лег рядом с мизинцем. Они не могли предвидеть нападение на фантома.

— Осукуния разорвала орденскую клятву.

Три — средний палец так сильно сжался, что Селия поспешно расслабила кисть. Отношения Сукунечки с Орденом — это проблемы руководителей, они здесь не причем.

— Потом появился Банабаки в образе трубочиста. Затем желтые маги. Банабаки приказал спасаться бегством, затем куда-то пропал вместе с Осукунией.

Четыре — указательный лег рядом с остальными. Почему она так тараторит?

— Слуга Дихлофанса тем временем вызвал магполицию.

Пять — рука оказалась сжатой в кулак. А как еще мог поступить слуга? Он же отвечает за порядок в доме Дихлофанса.

Пальцы вновь больно впились в ладонь, и девушка посмотрела на свою руку. Костяшки побелели — так сильно она сжимала пальцы.

— В целом, мне уже известно об этих событиях, — проскрипел Снуфелинг.

Какой у него все-таки неприятный голос! Странно, что он мог показаться ей симпатичным.