— Они не знали, с кем имеют дело! Все! Я понял. А что там так полыхнуло?
— Световая граната.
— Ух ты! — восхитился Илья. — И как?
— По максимуму. Они-то думали, что фактор внезапности является собственностью клана королевского ищеек, — сказал Логинов. — Да они просто охренели, Илья.
— А ты?
— Ну и я заодно. Слегка. Мне до сих пор Шевцов в глаза что-то капает.
«А я раненого боевого мага завалил», — хотел сказать Илья, представил как Володя, под завязку накаченный спецназовской химией, вслепую крошит королевских ищеек и промолчал.
Эпилог
Эпилог
Прошло десять дней с того страшного июльского вечера, когда одурманенный водитель подвозил до дома Дашу с Женей. Выскочив из машины, Женька, как бы невзначай отчетливо произнесла: «Савелий Федорович», пройдя мимо открытого окна «Лендкрузера». Мужик шумно вздохнул и очумело завертел головой. Водительское удостоверение, из которого Женя узнала имя и фамилию, она заботливо засунула ему в нагрудный карман.
Даша тихо всхлипывала всю дорогу, и когда Женька бросилась к ее матери с извинениями и путаными объяснениями, вид у дочери был такой несчастный, что маме осталось только пожалеть рыдавших навзрыд подружек. Женя переночевала и уехала домой. «Больше никаких электричек», — сказала она Даше, проводившей ее на автостанцию через весь город. В Москве Женя полчаса нервно курила и собиралась с духом, прежде чем решилась спуститься в метро.
Даша выходила из дома только в магазин. С утра до ночи она читала, что пишут в сети о разгулявшихся в Подмосковье сатанистах, распоясавшихся террористах, и бандитских разборках среди бела дня. Она обнаружила около трех десятков различных версий событий, несметное количество броских заголовков и добрую сотню смазанных фотоснимков НЛО над Сосноборском.
И так продолжалось до тех пор, пока однажды утром Даша не встала с заложенным ухом. «Я никуда не выходила, — рассеянно подумала она, — может, у окна продуло»? Она потянулась рукой к мочке, задела сережку и спугнула невесомый сквознячок.
«Приходи к развилке. В полдень. Если хочешь с ним попрощаться. Женя не знает», — отчетливо сказала пустота.
Даша отдернула руку. «Я опять схожу с ума, — подумала она, — на сей раз в гордом одиночестве». Она решительно встала, рассовала по карманам мобильник, ключи и деньги и больше ничего не взяла с собой, уходя из дома.
И все повторилось. Неприветливая кондукторша, сипло провозгласившая «Корягово, съезд», автобус, набитый крикливыми пассажирами, вонь дешевого табака из водительского окна и восемь километров размытой дождями грунтовки. Кое-где в низинах и в тени деревьев до сих пор темнели пятна влажной земли. Но вместо гнетущей тишины, неясного рокота грома и шлепков одиноких капель, Дашу сопровождал птичий гомон и шелест листвы. Проходя мимо кривой ели, примостившейся у спуска к развилке, Даша замедлила шаг. Словно перед прыжком в воду она набрала полную грудь воздуха, сбежала с пригорка к куриной лапке разбегающихся дорог и остановилась в изумлении. В солнечный лес уходила старая дорога, которая вела а Сосноборск через Сенечкин луг. Обожженный молнией столб указателя почернел, треснул, но мужественно торчал на своем месте. Помятая стрелка с еле различимой надписью «Сосноборск 4 км» валялась рядом.