Но он был всего лишь человеком.

Его клинки изогнулись словно были сделаны из гибких веток и растеклись раскалённым металлом, оставив ему лишь рукоятки. Он довершил свой отточенный приём уже без лезвий. Опустил их совершенно спокойно, не делая попыток ни убежать, ни попробовать что-то ещё. Выпрямился, просто принимая свою судьбу. Его сердце билось так словно бы он мирно спал в своей кровати, а не сражался с чудовищной скоростью, убив пять человек мгновенья назад, и чуть не убив колдунью. Ему не было разницы умри он минутой раньше или сейчас.

Машина.

Ярина чуть испугалась его резких движений и спокойствия, но это был испуг от неожиданно пролетевшего перед лицом жука, не более. Он не питал к ней никаких чувств и она тоже к нему не испытала.

Улыбнулась ему, покачала головой и пошла прочь. Его смерть ей бы ничего не принесла, а он больше не убьёт сегодня никого. Спокойно вернется на корабль и будет ждать там нового рассвета.

* * *

Вокруг было очень шумно и как-то тесно. Она никогда не любила толпу и народные гуляния. И уж тем более сражения.

Совсем не так, как поётся в песнях или сказаниях. Унылая толкотня в грязи и крови. Физическая сила и доспехи против доспехов и физической силы. Град почти бесполезных ударов тесноте и редкие, чуть более зрелищные, но уже короткие схватки один на один. Даже если ты тренировался всю жизнь, с малых лет махал туда-сюда палкой и дрался, остановить хитрый финт мечом ты не сможешь. Просто не увидишь, как дёрнулось лезвие. Оно не прорубит тебя насквозь, как приписывают эти всем мечам в песнях, а максимум оторвёт от тебя кусок, и ты упадёшь без сил и спеси, поскуливая от боли и ещё долго захлёбываясь кровью.

Сколько ж она подлатала таких «героев» в той другой своей жизни?

И за что они сейчас сражаются? За трон?

Мужчины.

Их племя было обречено сражаться. Вырывать каждый кусок пищи у непокорной природы, и вырывать самих же себя из цепких лап смерти. Сколько бы они не строили городов, не изучали наук, и не пахали плодородную землю — им всё ещё нужно было драться, словно это не утратило какого-то сакрального смысла.

Глупцы.

Куда важнее вопрос, что ей делать дальше. Она уже и не помнила практически себя без мысли об этом дне. Мысли о мести занимали её больше двух десятков лет. Она бежала от них по трём континентам, надеясь вернуть себя старую, не разбитую ещё и не склеенную кое-как Болотом.

Она искала утешенье в помощи и спасении других, раньше к этому её звало сердце. Но их жизни, судьбы, боль и страдания никак не трогали её, не зажигали в ней тот огонь жизни, что она несла почти три века.