Боль начала отступать.

Слабость заставила меня сползти на мостовую.

Арман отбился, а потом, пропустив через меня новую порцию силы, ударил врага чем-то зеленым. Это была демонстрация для сомневающихся, как я поняла. Камни мостовой брызнули в стороны. Нарделл отлетел на несколько шагов и остался лежать.

Обойдя меня, Арман склонился над ним и отчетливо произнес:

— Я оставлю тебя в живых, но только потому, что ты еще слишком молод, чтобы считаться полноценным противником. Возвращайся в Адаманту и учись побеждать честно, потому что подлость иногда выходит боком.

Под аплодисменты подтянувшихся зрителей и их же восхищенные возгласы, он запихнул поверженного создателя почтовых жуков в наемный экипаж, назвал адрес, и только потом вернулся за мной.

Подхватил на руки.

Я мстительно испачкала его белый костюм в кровь.

— Ненавижу тебя, — прошептала, давясь слезами, пока он вместе со мной забирался в экипаж.

Пирожные остались где-то там, размазанные у входа в кондитерскую.

А на меня накатила истерика. Она требовала разнести что-нибудь, убить Армана и убежать подальше, но слабость тяжестью поселилась в теле и оставила не так много пространства для маневров. В итоге я неприлично ругалась, рыдала и билась в сильных руках. Арман их не разжимал, но при этом давал мне достаточно свободы, чтобы я могла выплеснуть взбесившиеся эмоции, и никак не пытался остановить.

Да и зачем?

Скоро я сама успокоилась и, выпутавшись из его рук, перебралась на другое сиденье, где устроилась с ногами.

— Ты же понимаешь, что я был вынужден это сделать? — заговорил он, когда мы уже подъезжали к дому.

Кивнула.

В голове вяло крутились разные мысли… и мне было одинаково стыдно за них все.

Теперь нас нельзя разлучить.

Власть древней силы новое положение дел никак не отменяет.

Не поменяется ли теперь отношение Армана ко мне?

Я просто не вынесу, если мне придется видеть у себя перед носом его личную жизнь!