— Ты преувеличиваешь. Все на самом деле…

— Преувеличиваю? — воскликнула девушка и рассмеялась. Громко, истерически. — Вовсе нет. Напротив. Родители отделываются денежными подачками. Меня даже слушать никто не желает.

Егор отвел взгляд. Что он мог сказать на это? Не его вина в том, что состоятельные и влиятельные люди предпочитают заниматься собой, а не своими детьми. Многие из его сокурсников выросли в такой же атмосфере, как и Марлена. Их родители всегда были заняты только собой, а детей предпочитали спихивать на нянек или нанятых учителей, отделываясь дорогими подарками. Пожалуй, из всех, кого он знал, только Ландье и Шермер на самом деле выросли в нормальной семье. И то, у Лиз не было матери и отцу приходилось воспитывать дочь за двоих.

— Лен, не надо, — тихо попросил он девушку. — Я не могу этого исправить. И заставить твоих родителей уделять тебе внимание — тоже не могу. Да и сейчас не самое подходящее время. У нас был уговор — ты перестаешь принимать дурь и мы вместе. Ты его нарушила. Но дело даже не в этом… — Егор вздохнул. — Осталась неделя. И мы так или иначе разбежимся в разные стороны. Наши отношения… они с самого начала шли концу. И ты согласилась с этим.

Марлена кивнула, отвернулась, чтобы Гардов не увидел, как по щекам потекли слезы. Ее снова бросили. В который уже раз.

— Послушай, — Егор все же преодолел разделяющее их расстояние и осторожно взял девушку под локоть, ненавязчиво подталкивая ее ко входу. В этот момент к воротам подъехало еще одно такси — студенты спешили вернуться в общежитие. — Все у тебя образуется. Разберись со своей жизнью. И все будет. Вот увидишь.

— Угу, — невнятно кивнула девушка, вырвала у Егора свою руку и медленно побрела по дорожке в общежитие.

Будет. Обязательно будет. Только вот его, Егора Гардова, уже в этой жизни не будет.

Егор стоял у ворот, глядя Марлене в след до тех пор, пока она не скрылась за поворотом общежития, затем вернулся к такси. У него еще были дела в городе, и их стоило решить именно сегодня, а Марлена… укол сожаления царапнул что-то внутри. Она была удобной, но… пожалуй, подобные отношения все же изначально были неправильными.

Марлена почти не заметила, как дошла до крыльца общежития. Словно во тьме, поднялась на второй этаж, вошла в свою комнату и только там, после того, как захлопнула дверь, позволила себе разрыдаться. Громко, отчаянно, с подвываниями. Она сползла по стене на пол, плакала, размазывая остатки косметики по лицу, жалела себя. Было тошно, мерзко и одиноко. Ей всего лишь хотелось тепла, хотелось, чтобы рядом был хоть кто-нибудь, способный разогнать тот холод, что поселился внутри еще в то время, когда она поняла, что не нужна собственным родителям. Они не скрывали, что второго ребенка не планировали, и дочь получилась как-то случайно. Вроде и есть, а зачем она и что с ней делать — непонятно.