Мне было странно слышать от матери такие слова о собственных детях.

– Уверен, что они хорошие ребята, – сказал я.

Она посмотрела на меня с насмешкой:

– Мальчики, Дерфель, не стали лучше, а хорошими они никогда не были. Они злятся на своего отца. Им хочется быть принцами, они и ведут себя как принцы. Нет ни одной злой выходки, которая обошлась бы без их участия. А когда я пытаюсь их остановить, они называют меня шлюхой. – Она раскрошила кусочек печенья и кинула горсть крошек воробьям. Потом стала расспрашивать о наших военных делах и неожиданно выпалила: – Ты не можешь взять Амхара и Лохольта с собой? Может быть, из них получатся неплохие солдаты?

– Артур, по-моему, так не думает. Он считает, что они еще малы, – сказал я.

– Он вообще о них не думает. Только деньги посылает. Да вот это. – Она дотронулась до броши. – Христиане в городе поговаривают, что Артур обречен.

– Еще нет, леди.

– Его недооценивают, Дерфель. Люди слышат его речи о справедливости, внимают его добрым словам, но никто, даже ты, не знает, какой огонь пылает внутри его.

– И какой?

– Честолюбие, – просто сказала она. – Его душа как повозка, в которую впряжены две лошади – честолюбие и совесть, и каждая тянет в свою сторону. Но он сильный и умный, Дерфель. – Она печально улыбнулась. – Когда кажется, что он обречен, когда все мрачно и безнадежно, тут он всех вас и удивит. Я видела такое раньше. Он выиграет, но потом лошадь-совесть потянет назад, и Артур совершит свою обычную ошибку – простит врагов.

– Это плохо?

– Мы, ирландцы, знаем одно: прощенный враг остается врагом, с которым придется сражаться вновь и вновь. Артур верит, что в людях, даже самых худших из них, пусть глубоко, но запрятано добро. Вот почему он никогда не достигнет мира. Да, он жаждет мира, он только и говорит о мире, но его доверчивая душа – причина того, что у него всегда будут враги. Разве что Гвиневера сможет добавить кремня в его размягченную душу. А она может. Ты знаешь, кого она мне напоминает?

– Не знал, что ты с ней встречалась, – поразился я.

– Мало того, я никогда не видела и той, кого она мне напомнила. Зато я кое-что слыхала и очень хорошо знаю Артура. Она похожа на его мать. Такая же сильная и упорная. И Артур сделает для нее все.

– Даже поступившись своей совестью?

Эйллеанн улыбнулась:

– Запомни, Дерфель, есть женщины, которые требуют от мужчины непомерных жертв. Чем больше мужчина платит за ее любовь, тем выше ценит себя женщина. А Гвиневера, подозреваю, дама, которая ценит себя очень высоко. Так и должно быть. Все мы должны ценить себя. – Она вдруг опечалилась и поднялась со скамейки. – Скажи ему о моей любви, Дерфель, – тихо проговорила она, направляясь назад, в дом. – И пожалуйста, попроси взять сыновей на войну.