– Думаешь, Мордред стремится к порядку? – горько спросил я.

– Мордред еще не вступил на престол, – отвечал Артур. – Он может перемениться, осознав всю меру своей ответственности. Думаю, что это вряд ли произойдет, но прежде всего, Дерфель, он – наш король, и мы должны повиноваться ему, поскольку таков наш долг. Во всем мире… – Он внезапно схватил Экскалибур и обвел острием весь горизонт, – во всем мире есть одна безусловная правда – правда короля. Не богов. Они из Британии ушли. Мерлин пытался их вернуть – но погляди сейчас на Мерлина. Сэнсам говорит, что его бог могуществен. Может быть, так и есть, но не для меня. Я вижу лишь королей; в королях соединяются наши клятвы и наш долг. Без них мы превратимся в ораву дерущихся скотов. – Он резким движением убрал Экскалибур в ножны. – Я должен поддерживать королей, ибо без них наступит хаос. Поэтому я сказал Тристану и Исеулт, что они предстанут перед судом.

– Перед судом! – воскликнул я и сплюнул в прибой.

Артур гневно посмотрел на меня.

– Их обвиняют в краже. В клятвопреступлении. В прелюбодействе.

Последнее слово он, кривясь, бросил в сторону моря.

– Они любят друг друга! – закричал я и, не услышав ответа, швырнул ему в лицо упрек: – Предстал ли ты перед судом, Артур ап Утер, за нарушение клятвы? Не Бану, нет, а той клятвы, которую ты принес Кайнвин при обручении? Ты преступил клятву, но никто не поволок тебя к магистратам!

Артур в ярости обернулся. На миг показалось, что сейчас он выхватит Экскалибур и бросится на меня. Его трясло, однако он остался стоять, только в глазах снова блеснули слезы. Артур молчал долго, потом кивнул.

– Да, я нарушил клятву. Думаешь, я об этом не сожалел?

– И ты не простишь Тристану нарушение клятвы?

– Он – вор! – в ярости выкрикнул Артур. – Ты хочешь, чтобы мы обрекли себя на многолетнюю пограничную войну из-за вора, осквернившего ложе своего отца? Ты будешь говорить родичам убитых селян, что их близкие полегли во имя Тристановой любви? Считаешь, что женщины и дети должны гибнуть из-за того, что принц влюбился? Такова твоя справедливость?

– Тристан – наш друг, – сказал я и, когда Артур не ответил, плюнул ему под ноги. – Это ты послал за Марком?

Он кивнул.

– Да. Я отправил гонца из Иски.

– Тристан – наш друг! – заорал я.

Артур закрыл глаза.

– Он украл у короля золото, жену и честь. Он нарушил клятву. Его отец требует справедливости, а я клялся блюсти справедливость.

– Он – твой друг, – не отступал я. – И мой!

Артур открыл глаза и посмотрел мне прямо в лицо.

– Ко мне пришел король и требует справедливости. Отрину ли я Марка за то, что он старый, жирный и безобразный? Неужто молодость и красоту надо судить по другим законам? За что я сражался все эти годы, если не за одинаковую справедливость для всех? – Голос его стал почти умоляющим. – Когда мы ехали через все эти города и веси, неужели люди выбегали нам навстречу оттого, что видели наши мечи? Нет! А почему? Потому что в королевстве Мордреда царит правда. По-твоему, надо отбросить эту правду, как докучную обузу, ради человека, блудящего с собственной мачехой?