– Ты победил, господин, – сказал я.

– Да, Дерфель, – отвечал он, не вставая. – Сдается, что так.

Из-за седой бороды Артур казался старше. Не слабее, просто старше и суровее. Это ему шло. Над нашими головами ветер колыхал знамя с медведем.

Я сел рядом.

– У принцессы Гвиневеры к тебе просьба, – сказал я, глядя, как внизу армия складывает оружие и преклоняет колени.

Он даже не взглянул на меня.

– Она хочет…

– Уехать, – перебил Артур.

– Да, господин.

– Со своим орланом, – горько проговорил он.

– Она этого не сказала, господин.

– Куда еще ей деваться? – спросил Артур, обращая ко мне ледяной взгляд. – Он о ней спрашивал?

– Нет, господин.

Артур рассмеялся горьким, жестоким смехом.

– Бедная Гвиневера. Бедная, бедная Гвиневера. Он ее не любит, верно? Она была для него хорошенькой безделушкой, очередным зеркалом, чтобы любоваться собственной красотой. Как ей, наверное, больно.

– Она молит даровать ей свободу, – повторил я, как и обещал. – Она оставит Гвидра тебе и уедет.

– Не ей выставлять условия, – со злостью отвечал Артур.

– Да, господин.

– Она останется в Думнонии, – объявил Артур.

– Да, господин.