– Я бы не назвал Артура стариком, – возразил я.
– Так ему ж почти пятьдесят! – возмущенно напомнил Мэуриг.
– Ну, до пятидесяти еще года-другого недостает, – возразил я.
– Все равно Артур стар, – настаивал Мэуриг, – стар!
Король примолк, и я окинул взглядом дворцовый зал. Освещали его бронзовые чаши, до краев наполненные маслом, в котором плавали зажженные фитили. Если не считать пяти лож и низкого столика, никакой другой мебели там не было; единственным украшением служил резной крест с изображением Христа, висящий высоко на стене. Епископ обгладывал свиное ребро, Передур сидел молча, а Галахад, в душе явно забавляясь, наблюдал за королем. Мэуриг вновь принялся ковырять в зубах, затем ткнул зубочисткой из слоновой кости в мою сторону.
– Что станется, если Мордред умрет? – Мэуриг часто-часто заморгал – как всегда, когда нервничал.
– Придется найти нового короля, о король, – небрежно обронил я, как если бы вопрос меня нисколько не занимал.
– Это я понял, – язвительно отозвался Мэуриг, – но кого?
– Решать лордам Думнонии, – уклончиво отозвался я.
– И выберут они Гвидра? – Король вновь заморгал, призывая меня к ответу. – Вот что я слышал: Гвидра они выберут! Я прав?
Я промолчал. Вместо меня заговорил Галахад.
– У Гвидра, несомненно, есть право на трон, о король, – промолвил он, осторожно выбирая слова.
– Нет у него никаких прав, нет! Нету! – яростно взвизгнул Мэуриг. – Надо ли напоминать, что его отец – бастард?
– Как и я, о король, – вмешался я.
Мэуриг пропустил мои слова мимо ушей.
– «Сын блудницы не может войти в общество Господне»! – настаивал он. – Так сказано в Писании. Верно ли, епископ?
– «Сын блудницы не может войти в общество Господне, и десятое поколение его не может войти в общество Господне»[5], о король, – нараспев протянул Лладарн и осенил себя крестом. – Восславим же Его мудрое наставление, о король.
– Вот! – возгласил Мэуриг, словно доказал тем самым свою правоту.
Я улыбнулся.
– О король, – мягко напомнил я, – кабы мы отказывали в королевском сане потомкам бастардов, у нас бы не было королей.