— Я был несколько занят, — сухо и немного скучающе ответил он. — Я боролся с леди Клер, пытаясь заставить ее бросить яд на пол. Я не смотрел по сторонам.

— Конечно, — прокурор склонил голову, признавая его правоту. — Но если рассуждать логически, как вы думаете, что вероятнее: огненное заклинание, запущенное изнутри ради спасения свой жизни, или чей-то отголосок магии, случайно ударивший в окно?

Лицо Айдена осталось прежним, только голубые глаза сверкнули холодом изморози, словно речка, в мгновение ока покрывшаяся льдом.

— Я не думаю, что вызван как свидетель для того, чтобы делиться своими фантастическими предположениями. Но раз вы спросили, не могу не ответить. Леди Бартон неоднократно доказывала наличие у нее дара прорицания, поэтому мне кажется несколько поспешным решение приписать ей владение боевой магией.

— А как же слова леди Клер?

— Насколько помню, — Айден не позволил себе даже усмешки, продолжая говорить все так же равнодушно, — леди Клер стремилась навредить леди Бартон. Возможно, ее свидетельствование против нее: не более, чем женская месть?

Прокурор кисло улыбнулся.

— Интересная теория, мистер Блэк. Вы свободны.

Айден с достоинством кивнул, вышел из-за трибуны и прошел мимо меня. Его ладонь едва не задела мое плечо, но не сделала этого. Скосив глаза, я молча проследила за ним.

— Что ж, давайте выслушаем обвиняемую.

Я вздрогнула и, с трудом встав из-за стола, где сидела все это время, медленно прошла к трибуне, стоящей справа от судьи и глядящей прямиком в зал. Об адвокате речи не зашло. Кажется, я должна буду сама себя защищать.

Судья при виде меня мельком посмотрел на часы. Кажется, он уже все для себя решил и теперь с нетерпением ждал окончания этого спектакля.

— Эта женщина, — прокурор в темно-синей мантии бесцеремонно ткнул в меня пальцем, — обвиняется в обмене душами с двойником из другого мира. Напоминаю, что согласно пункту четыре точка двенадцать договора о заключении мира между магами и людьми это действие приравнивается к преступлению и карается смертной казнью. Вам есть что сказать?

Я выпрямилась за невысокой трибуной. Наручники, в которые были закованы руки, тяжело звякнули по деревянной столешнице. Мой взгляд проскользил мимо излучающего раздражение прокурора к ряду скромных скамеек со спинками. Слушание было закрытым, поэтому лишь малая часть зала оказалась заполнена зрителями. Родители Амелии, Айден, Джеймс, ректор, пара преподавателей из академии и несколько незнакомых мне лиц, одетых слишком официально, чтобы это не вызывало невольных вопросов. Я предпочла смотреть на Айдена. Его невозмутимый вид странным образом приободрял и не давал удариться в панику.