— До вечера, Ривэн.

Или он просто не хочет, чтобы подошло?…

Ривэн поёрзал на своей перине, точно не зная, произносить ли что-то, очевидное для обоих.

Но не от мысли о своём превращении Тааль вспыхивала и терялась, со стыдом оглядываясь, будто кто-то мог её видеть. Она пыталась осмыслить своё сумбурное настоящее и туманное, подобно словам атури, будущее — хладнокровно и взвешенно, как учил её Ведающий, как умела, когда хотела, Гаудрун. И ничего не получалось.

— Вряд ли я объясню, в чём… Просто другим. Когда я вот так, с тобой рядом, мне мерещится, что… — он затравленно перевёл дыхание. В надежде не смущать его Альен отошёл к высокой тумбе, на которой с почётным видом стояли незаконченные статуэтки Бадвагура; провёл пальцем по крышам башенок маленького Кинбралана… Проклятье, да что же этот мальчишка молчит?… — Что ты один из них.

Однажды Альен засиделся за свитками тауриллиан почти до рассвета и заснул в её присутствии. Тааль долго смотрела, как он хмурится, вслушивалась в рваный ритм дыхания, жадно ловила бормотание, срывавшееся с губ… Она повторяла себе, что обязана уйти, что спящему нужен покой, — но заставить себя не хватало сил. В его обрывочных разговорах с собой было столько боли, столько ужаса и одиночества; но надо всем этим, как светлое знамя, восход, аромат цветов и росистой травы по утрам — имя Фиенни.

— И это тоже. Но не только. Ты… как будто становишься в полном смысле им. Повелителем Хаоса, — он боязливо понизил голос, словно помянул светлым днём старую богиню Дарекру, владычицу могил. — Как тогда, в бурю или с рабами Люв-Эйха… Только теперь — всё время. Ты изменился даже внешне, Альен.

— Чем я? — фыркнул Ривэн. — Договаривай уже.

— Ты пожалеть, Турий-Тунт. Это дурно. Зря говорить с ним. Он и она — дело господ.

— Мы встречались пару раз… Первый — в подземельях Эанвалле, в день прибытия Повелителя.

— Боюсь, у меня не хватит таланта, чтобы составить тебе компанию, уважаемый Турий-Тунт.

Вот это уже новость. С какой стати кентавр решил, что может диктовать ему условия?…

— Конечно, если это необходимо.

Ну ещё бы… Хотя говорит он на редкость гладко для расстроенного и смущённого. Кажется, Тааль упоминала, что среди кентавров много ораторов; только вот перед кем им вещать в здешних лесах и холмах?…

— Вообще-то я просто шёл мимо, — сухо сообщил Альен. И, сопоставив начало паутинки с концами, мстительно добавил: — Искал Тааль-Шийи. Мы договаривались о встрече.

— Об этом тоже. Тебе страшно?

Он опять был весь в чёрном; матовая чернота ткани поглощала солнечные лучи. Тааль перевела взгляд на прозрачную стену-окно, за которой толпились какие-то цветущие деревья; их кроны резали глаза белизной и пурпуром, и ей внезапно захотелось вдохнуть их тяжёлый, медвяный аромат — наверное, чтобы снять одним дурманом другой.