Вставая, Альен заметил, что Ривэн опять отчего-то покраснел. Это уже начинало его утомлять.

Да и потом — когда всё закончится? Что имела в виду Гаудрун: когда Повелитель Хаоса закроет разрыв или наоборот?

Наконец-то понятно, почему Турий-Тунт косится на него, как на личного врага, а тауриллиан и их явные союзники смотрят, как охотник на непростую добычу. Ему достаточно пожелать, чтобы разрыв закрылся и пленение бессмертных продолжилось… Или открыть злосчастный разрыв до конца, заключив Узы Альвеох с Тааль-Шийи, которая не сможет (да и, что уж там, не захочет…) сопротивляться.

— Киоль? — переспросила Тааль. К её изумлению, щёки Гаудрун снова порозовели — на этот раз ярче, — а клюв мечтательно приоткрылся.

Альен зажмурился.

— Возможно, — спокойно сказал кентавр и, перехватив посох поудобнее, повернулся к гнедому: — Оставь нас, пожалуйста, ненадолго, Акар-Тир. Есть важный разговор.

— Но ты и сама не уйдёшь, так? — взгляд Гаудрун стал острым и пристальным — как в те времена, когда они только познакомились. О небо и ветер, это же было целую вечность назад; неужели солнце не описало даже одного большого круга?… — Будешь бороться до конца?

— Я думаю, что это противоестественно и недопустимо, — кентавр спокойно и уверенно скользил по нему своими тёмными, как виноградины, глазами. Это созерцание сверху вниз вызывало досаду до гнева; кончики пальцев Альена начало покалывать от Дара, ищущего выхода… Нет, не сейчас. Турий-Тунт лишён магии и безоружен; деревянная палка не в счёт. — Думаю, что это нанесёт Тааль-Шийи непоправимый вред и разрушит ей душу.

Не зная больше препятствий, что-то ревело в нём: МОЙ. Учитель, друг, брат, враг, лжец, грех? Мой смысл. Любимый.

Ради того, чтобы избавить мир от Хаоса, она поможет ему всем, что в её силах. Или всё-таки?… Были ведь и другие причины, заставлявшие плавиться в стыде.

— Ау, колдунья! — Гаудрун теперь то и дело называла её так — и в шутку, и всерьёз: по её мнению, лишь колдунье было под силу выжить в Пустыне Смерти и одолеть все испытания, а потом ещё и пообщаться с духами и неуловимыми боуги… И это ещё учитывая, что Тааль ни словом с ней не обмолвилась о Молчаливом Городе и Фиенни. Об этом она вообще пока никому не решилась рассказать — даже Турию… Даже Альену. — Ты смотришь на моего брата или опять витаешь в облаках?

Альен с тревогой услышал, как в нём зашипело собственническое, мелкое недовольство. Да нет, глупости. С какой стати это должно его злить? Тааль-Шийи мало занимает его как друг, и ещё меньше — как… женщина (даже думать об этом как-то смешно и стыдно). Их свели гибельные обстоятельства, магия, ничего больше. Он вправе прервать всё это в любой момент.