Ослепший старик был, разумеется, бесполезен в качестве соучастника; кроме того, рядом со стариками Линтьеля всегда охватывала гадливость. Сильнее его раздражали, пожалуй, только грязь, чужая расхлябанность и уличные воры… Дорвиг был отвратителен, как любой северянин и любой дряхлый человек. Но обойтись без него не получится: кто иначе объявит воинам Альсунга, что их Двуру Двур покарали боги?… Соверши такое Линтьель, с ним немедленно бы расправились — а вот Дорвиг, которого любят в войске и в Ледяном Чертоге, сумеет всё растолковать. Покажет, почему надо бы завязывать с Великой войной и обживать земли захваченного Ти'арга, почему назрела нужда сменить власть… Почему, в конце концов, на трон Чертога должен снова воссесть мужчина.

За спиной Дорвиг нёс ножны с двуручным мечом. Линтьель полагал, что это очень неразумно (заметно и в темноте; к тому же такая тяжесть сильно замедляет движение) — но споры со стариком ни к чему не привели, и в конце концов он решил не тратить на них время. «Это должен быть Фортугаст, — твердил Дорвиг, будто упрямый седой ворон. — Меч короля Хордаго. Так будет справедливо».

Линтьель не винил её в подлости: она всего лишь поступила так, как поступил бы любой. А уж винить в нехватке благородства Дом Агерлан может только сумасшедший… Но заплатить она обязана, ибо платят все и за всё. Линтьель до сих пор был привязан к Кезорре — за то, что там люди живут честно: по законам мести. Именно месть он славил этой ночью — ледяную, до мелочей рассчитанную, — но никак не справедливость, не суд и не возмездие от имени богов. Пусть Дорвиг грохочет и кичится этими красивыми игрушками, если ему так удобно…

Хелт презрительно усмехнулась.

Непонятно.

Ступая косолапо и неуверенно, по-медвежьи подминая вереск и травы, из мрака выбрался старый Дорвиг. Его глаза без толку таращились в пустоту, длинная борода и усы дрожали от недовольного бормотания.

Королева стояла посреди шатра — спокойная, в роскошном бархатном платье, рукава которого ниспадали почти до земли. Она определённо не ложилась. Плащ из чернобурой лисы был небрежно брошен на сундуке.

Линтьелю казалось, что он рассчитал всё — и никогда ещё он так не оступался, никогда себя так не корил. Как последний глупец, он доверился королеве Альсунга и своим учителям, магам-убийцам из Дома Агерлан… Доверился, позабыв, что доверять в Обетованном можно только себе.

Линтьель вздохнул и убрал руку из-под спины альсунгца, давая телу упасть без лишнего шума. Воин был совсем молод; даже меч достать не успел. Немного жаль.

Зажмурившись, Линтьель вдохнул пьянящий аромат ночи — запах зелени и весны. Вот бы увидеть утром, сколько альсунгской крови пролилось под Энтором — и скорее домой, в Кезорре: платить любимым учителям…