Дорвиг шагнул к ней, занося над головой меч.

Сюда не добралась битва, но королева наверняка уже прекрасно знала обо всём, что произошло. У входа в шатёр горели факелы, и от их пламени разлетались кровавые искры. Неподалёку хмуро прохаживался высокий альсунгец; нашивка с белой чайкой на его рукаве указывала, что он из дружины личных охранников Хелт. Он устал, замёрз на ночном ветру, был голоден и хотел спать. Он не имел права отлучиться, поэтому не знал, кто из его товарищей погиб, а кто выжил под Энтором. Незнание грызло куда сильнее, чем голод и холод…

Они использовали талант Лауры и довели её до самоубийства, угрожая ему. Они сделали это, а Хелт всё знала.

— Дорелийский сидр?

— Он оказался прав, — серьёзно сказал Тейор.

— Я недоволен лишь тем, что так долго терпел тебя живой, змея… Молись, если можешь. Сегодня ты умрёшь. Никто из наших воинов больше не погибнет напрасно.

— Отпусти меня, — тихо попросила Хелт. Линтьель почему-то послушался и убрал кинжал. Склонив голову, Хелт откинула волосы с шеи; светло-золотистым потоком они упали ей на лицо. — Давай, Дорвиг. Делай, что должен.

Пару часов назад с поля боя прибежали выжившие — меньше двух дюжин. Альсунгец ни на миг не поверил в то, что это все выжившие: быть такого просто не может, боги не допустили бы подобного… Даже несмотря на то, что предатель (этот хитрый хрыч — старик Дорвиг) так и не вышел на объединение с ними, а дорелийцев было гораздо меньше.

— Я не подставлю Вас, Дорвиг, — прошептал он, протягивая старику руку. — Мы уже у её шатра.

Никто из возвратившихся в лагерь не был другом часового; никого из его бывшего десятка среди них тоже не оказалось. Двое вообще были ти'аргцами — рыцарями, оставшимися без коней; они заикались, да и северян язык плохо слушался. Все они были изранены, кое-кого не отпускала дрожь. Ясно, что битва проиграна, а Энтор не взят — но расспрашивать о подробностях слишком страшно. Разве что злым духом ведомо, что могли сотворить дорелийцы, особенно — с помощью чернокнижников в балахонах, проклятых Отражений…

Индрис взяла его за руку.

— Я узнал о Лауре. Ваше величество, она была моей сестрой.

Нитлот потёр занывший лоб.

Тейор вразвалку подошёл к ступеням и уселся рядом. Его балахон обгорел в нескольких местах, а на смуглом скуластом лице виднелись брызги крови (неизвестно, чьей), но в целом выглядел он неплохо — и улыбался уголками губ не менее лукаво, чем всегда. Путь до фермы им освещал маленький бледно-жёлтый огонёк, сотворённый его магией; Тейор взмахнул рукой и заставил огонёк замереть в ночном воздухе над крыльцом.