Оказалось, трещали доски разломанной койки.

Великан распалил себя руной Урус, чтобы использовать свой огромный вес. Раздвинул кровать вместе со всеми верёвками и деревянными клиньями. Не будь под ним этих клятых ящиков, он справилсябы быстрее. Он так стучал спиной по крышкам, что, если бы не оглушающая гроза, на шум обязательно сбежались бы люди.

Развороченный сустав отвратительно выкручивало. Пенька сдирала кожу.

Ингвар трепыхался всем телом, чтобы выбраться из ослабевших верёвок. Полз ногами вперёд, дёргался, как гусеница, на которую льют кипяток, и скоро скинул с себя упряжь разлохмаченных пут.

Кровать Эшера была пуста. Ложе девчонки тоже.

— Где они? — спросил он у Рутерсварда.

— Умерли. Их забрали. Ты метался в бреду. Отвяжи меня.

— Сейчас.

Ингвар гаркнул:

— Урус!

Одним ударом разломал спинку. Вынул освободившуюся балку и оставил старику спутанные волосы. Помог приподняться и прислонил к уцелевшей койке.

— Попробуй встать. Нам надо уходить.

— Я пока отдохну, милорд. Вы поищите какое-нибудь оружие.

Ингвар разгрёб остатки кровати. Загородил досками уцелевшие светильники.

Тот сундук, где Бёльверк нашла масло, принадлежал повару.

Ингвар посмотрел, осталось ли что-то, что может ему пригодиться.

Нашёл кольчужную рукавицу мелкого плетения. Для чистки моллюсков, чтобы не лишиться пальцев, когда лезвие соскальзывает со створок. А к ней в придачу толстую стёганую прихватку с петелькой.

Половину бутылки того самого масла, тлеющего сейчас в самодельных аладдинках.

Баночки с солью, перцем, гвоздикой. Мешочки с сушеными апельсиновыми корками, с орехами.

Единственный человек, чья одежда в лагере могла бы ему подойти, хранил в сундуке только один парадный комплект поварского обмундирования. Алые штаны и двубортный китель с вышитым у сердца гербом — тремя золотыми саламандрами. Алый шейный платок. Алый колпак.