Первая Дверь — Руна Соул

Ингвар долго перебирал пальцами в мешочке с фасолинками.

— Теперь руна!— скомандовал Хорн.— Бросай!

Они сидели друг напротив друга. Ветвь скупо подкидывал щепки в костёр. Уголёк дышал дымом. До ужина оставалась триста семьдесят одна попытка. Великан скрестил ноги, держа мешочек с фасолью в промежности.

Он уверенно опустил Сейд в мешочек, произнося:

— Соул.

И вытянул сжатый кулак с фасолинкой.

— Какая? — нехорошо прищурившись, спросил Лоа.

Оба знали ответ. Нинсон разжал кулак. На руке лежала белая фасолина.

— Клять!

Ингвар знал, что сейчас последует и постарался защититься.

Первый Лоа жалел его плечо, запечатанное огнёвкой и замазанное голубой глиной. Поэтому всегда бил с другой стороны. Ингвар успел подставить левую руку, но удар Лоа был такой силы, что легко сбил блок и залепил пощёчину, от которой Великан покачнулся.

К вечеру половина лица превратилась в огромный синяк. Глаз заплыл.

Шесть с лишним сотен неудачных попыток давали о себе знать. Нинсон улыбнулся красной улыбкой. Ему казалось, что это битая усмешка раздражала Хорна. Это было всё, чем он мог ответить. Поэтому он улыбался в шестьсот двадцать девятый раз.

Хорну было наплевать. Но гордыня Нинсона не давала ему заметить этого, и он упорно продолжал доказывать себе, что его не сломали, раз он продолжает скалиться.

— Ты не старался, — привычно повторил Великий Охотник.

— Ты про защиту? Или про руну? Или про фасолинку?

Хорн ударил. Если раньше могло показаться, что он бил всерьёз, то теперь стало ясно, что он просто щёлкал в десятую часть силы. Великана опрокинуло. Он смог подняться на четвереньки. Его вытошнило зелёной желчью. Он больше не улыбался.

— Прекрати это! — крикнул Хорн. — Ты меня специально провоцируешь, что ли? Это одно и то же! Это всё проявление воли! Пока ты делишь действие своей руки, или свой руны, или своего выбора, ты будешь… пустышка! Ты будешь каждый раз получать от меня по зубам. Каждый, сука, раз. Твоя слабость всегда будет ощущаться тобой как кровь.