Прямой выпад, крутанулся, боковой удар слева, справа. Удар сверху, снова слева, серия прямых выпадов. Ушел влево, вправо, поднырнул, подпрыгнул, тычок тупым концом в бок Серафиму, вновь ушел вправо новый выпад.

Это я уже сейчас вспоминаю, в тот момент я видел лишь вихрь ударов.

Вокруг Серафима закрутилась воздушная сфера, отшвырнув как Габриеля, так и меня. Серафим вошел в полную силу. Весь его облик был объят тугими ветрами, глаза горели голубым светом. Давно пора.

И теперь уже Габриелю пришлось не сладко, теперь он отбивает наши удары, а булава Серафима буквально сокрушала его и даже блокированный удар, вбивал Габриеля в землю по щиколотку.

Ему конец. Его легионеры почти истреблены и сам он на грани. Бросив быстрый взгляд в сторону наших воинов, я увидел, что средство, синтезированное из крови Одиуса оправдало себя. Бойню, которую они устроили, можно засчитать им как победу, несмотря на то что в живых оставалось не больше полутысячи из шести тысяч изначально.

Габриель стал пропускать удары и хоть его свет горел ярко, а глаза переполняларешимость, наша сила начинала его подавлять. Мои молнии уже не единожды оставляли неровные рытвины на его броне, да и воздушные вихри Серафима подарили пару кровавых полос Габриелю. И вот наступил тот миг, приближение которого ждали обе стороны. Ошибка противника. Габриель на неразличимую долю мгновения опоздал и ушёл от булавы не так и не туда куда хотел. Мой топор, в своей жажде крови уловил этот момент и, оставляя за собой ветвистые дуги чистой энергии, устремился в прореху в обороне противника. Я видел глаза Габриеля, когда он понял и осознал происходящее, но уже было поздно, что-то менять или остановить. Удар. Всё тело Габриеля прошивают молнии, выйдя у него из спины.

Но надо отдать должное его доспеху, он не дал разрубить тело пополам. Габриель повис на острие моего топора, и поток крови оросил землю под ним. Всё кончено. И именно я положил конец этой легенде и своими руками создал новую. Самуил — маршал, убивший самого Габриеля.

Он поднял на меня свой тяжелый взгляд, в котором перемешена боль, и обида, в уголке его рта запеклась кровь. Помимо моей воли у меня появилась улыбка. Столь славного момента я ждал всю свою жизнь.

— Легион Гавриила лишился своего единственного маршала, — сказал я тогда с усмешкой.

Серафим заливается смехом над моей шуткой, положив свою булаву на плечо. Он тоже стал частью истории и, несомненно, получит кусок от моей победы. Это на секунду омрачило настроение, но лишь на секунду.

Габриель продолжал смотреть на меня испытывающим взглядом и молчать. Почему бы ему уже не сдохнуть, внезапно на его лице появиласьтень улыбки.