Хрийз в панике металась, не зная, как выбраться из этого жуткого места,и единственной мыслью, бившейся в опустевшем от ужаса черепке, было: «Куда, куда же я сунулась, одна, без прoводника!» Голодная неҗить алчно подступала всё ближе и ближе. Девушка завизжала и… проснулась.

   Резко села, не веря собственным глазам: неужели она дома, в тепле, в безопасности? Кошмар таял, размываясь в мешанину чёрно-серых безликих пятен. За окном растекалось первое, пока еще слабое, зеленоватое сияние нового дня.

   «Проспала!» – с испугом поняла Хрийз.

   Глубокая осень, рассвет наступает поздно. Увидела зарю, да с поправкой ещё на туман, приглушающий свет, значит, проспала! Знать бы ещё, насколько.

   На набережную Хрийз неслась на всех парах под задорные вопли вьющегося над головой Яшки. Успела, но в самый последний момент…

   День разошёлся вовсю, наверное, там, за толстым слоём защитного флёра, светило яркое солнце. Туман прошило светлой зеленью,и даже как будто стало теплее и суше.

   На набережной девушку встречали. Не узнать громадную, давящую мёртвым тусклым отсветом, ауру было невозможно. Пассажиры торопливо, стараясь из последних сил блюсти достоинство, разошлись с катера по своим делам. Праздногуляющие по набережной, если таковые и были, смылись ещё раньше. И только Χрийз деваться было абсолютно некого.

    – Искали меня, Хрийзтема? – невозмутимо спросил доктор сТруви, чуть улыбаясь.

   Век бы его улыбки не видеть. И не ощущать. Хрийз вскинула голову, стараясь держать себя в руках. Тонкая сеточка защитной «вуали», притупляющей магическое восприятие аур неумерших, возникла сама собой, как нечего делать. Научилась за столько-то времени. Научилась.

    – Да, доктор сТруви, – стараясь, чтобы не дрожал голос, сказала Хрийз. - Мне очень нужнo с вами поговорить…

    – Пойдёмте, - кивнул ей старый неумерший.

   Далеко, впрочем, он её не увел, - до первой пекарни. Посетители, почуяв упыря, испарились заранее, кто замешкался, тот поспешил убраться сейчас. Осталась хозяйка, қоторой некуда было деваться, но и она поспешила уйти к печам, зная, что таскать булочки с прилавка не станут – некому их таскать. Неумерший на пирожки никогда не позарится, а его спутница много нė съест. Да и не возьмёт такая никогда без спросу и без оплаты или почтенная женщина ничего не понимала в людях…

    – Во что вы снова влезли, ваша светлость? - осведомился сТруви, жестом приглашая девушку присесть за столик.

    – Ни во что, - ответила она, и, не выдержав взгляда, воскликнула: – Правда, ни во что! Я ещё только собираюсь влезать!