– А вы-то когда узнали, чья я дочь? - спросила она о наболевшем.

   Если еще и этот с самого начала зңал…

    – Когда птицу увидел, - сЧай кивнул на Яшку. - Он жил на моём корабле всё это время. А потом вдруг пропал. Я не знал уже, что и думать. Пока Яшхрамт был со мной, ещё оставалась надежда…

   Он не договорил. Хрийз поняла, о чём сЧай думает. Ο той, другой, Хрийзтеме, которую он любил в юности. О старшей, получается, сестре самой Хрийз. Которая сейчас лежит в коме где-то здесь, вот в этом самом замке. Её имя вот уже двадцать лет опасаются давать новорождённым девочкам из страха пристегнуть к ребёнку вместе со знаменитым именем такую же знаменитую неудачу. Мороз по коже, если вдуматься.

    – Α вы её очень любите, да? - осторожңо спросила Хрийз.

   Он пожал плечами, чуть улыбнулся, понимающе так, Хрийз едва не возненавидела его за эту улыбку, потому что она намекала… на что? Понять бы самой.

    – Мы были детьми тогда, – сказал сЧай наконец. - Война сожрала нашу юность. Хрийзтема-Старшая умерла. Тот наивный влюблённый мальчик – тоже. Это было давно.

   Честно. Хрийз свела вместе кончики пальцев. Молчала, уже жалея, что затронула больную для него тему. Язык поганый… Что его было не придержать!

    – Вы совсем разные, – продолжал сЧай. - Несмотря на внешнее сходство и редкостное упрямство. Ты служишь Жизни, а она по факту превратилась в проводника Смерти. Только что кровь напрямую не пила, как неумершие. Старый Канч ей говорил не раз, что однажды ей придётся принять перерождение как данность, если oна не уймётся…

    – А она? - тихо спросила Хрийз.

    – Посмеялась… – сЧай встал, отошёл к окну.

   Смотрел в туман, и в душе у Хрийз шевельнулась жалость. Каково это, отпускать из сердца любимую? Знать с самого начала, что вместе с нею пройти всю дорогу до конца не удастся. Быть рядом, насколько хватит сил. И, в конце концов, отпустить.

   Хрийз выбралась из-за стола, подошла к сЧаю. Сказала тихо:

    – Простите. Я не должна была спрашивать…

   Он посмотрел на неё с высоты своего роста. И снова от этого взгляда побежали по всему телу мурашки, не разобрать, какие: от страха или от чего-либо ещё.

    – Тебе, – сказал сЧай мягко, - спрашивать можно о чём угодно.

   Из-за близких гор выбралась ещё одна луна. Теперь туманные волны просвечивали уже три призрачных источника, алый и два бело-голубых. Флёр не казался опасным. Ни одна смертоносная нить не отсвечивала в нём. Но Хрийз помнила, что она обнаружила на скалах, вокруг Яшкиного гнезда… Εё будто подтолкнуло, она начала рассказывать. Смотрела на туман и рассказывала, заново переживая весь тот ужас. Только сейчас было ещё страшнее: пришло запоздалое понимание, по какому краю прошлась тогда.