— Ты… останешься?

Нет!

— Да, — мрачно кивнул Мальстен, зная, что должен пройти через это испытание. Но он не готов был исполнять все на условиях Дезмонда. Подойдя к кровати, он взял стоявший сбоку от нее стул и решительно перенес его в изножье, чтобы частично скрыться от ученика за балдахином. Он морально приготовился к тому, что будет слышать его, но не готов был смотреть на него.

Дезмонд явно не испытал воодушевления от его действий, и Мальстен встретил его недовольство с мрачным злорадством.

— Теперь отпускай, — сказал он.

— Не понимаю… — начал Дезмонд, но вновь оборвался на половине фразы.

— Чего на этот раз? — закатил глаза Мальстен.

— Ты, вроде, говоришь, что хочешь поддержать меня, но ведешь себя так, как будто тебе это до ужаса противно. Зачем ты…

Мальстен шумно вздохнул, почти теряя терпение.

— Тебе больше хочется переживать расплату, стоя на арене? — огрызнулся он.

— Нет!

— Может, тебе надо, чтобы я не только здесь сидел, но и получал от этого удовольствие?

— Н-нет…

— Тогда бросай свои капризы и отпускай нити. Дольше будешь удерживать, дольше продлится расплата. Сам это знаешь. Не маленький.

Дезмонд ничего не ответил, но нити через пару мгновений исчезли, скрывшись в центре его ладони.

Мальстен прикрыл глаза, готовясь к тому, что будет дальше, но все равно не сумел сохранить непроницаемое выражение лица, когда Дезмонд заметался по кровати, не давая себе труда даже попытаться потерпеть молча. Мальстен морщился от каждого его стона, не в силах побороть ощущение, что мучения Дезмонда наигранные и ненастоящие.

Ты знаешь, сколько раз он охотно отдавал расплату Бэстифару. Знаешь, что ему действительно плохо…

Однако от раздражения и неприязни эти внутренние увещевания не спасали. Дезмонд переживал боль с удивительной самоотдачей, не испытывая ни малейшего стыда, и, пожалуй, именно это вызывало у Мальстена наибольшее недоумение.