— Еще минута, и я решу, что он оставил меня в качестве разменной монеты для Ланкарта, чтобы не подвергнуть опасности в Малагории, и другой причины у него не было, — нервно усмехнулся Киллиан.

— В таком случае, еще минута — и ты из обиженного сорванца превратишься в мудрого человека.

Киллиан чуть не поперхнулся собственными словами.

— Но этого… просто не может быть…

— Уверен? — На губах Ренарда показалась странная, едва заметная улыбка.

— Но тогда почему он оставил здесь и тебя?

— Подумай, Харт. Ты же умный мальчик.

Киллиан нахмурился.

— Ты же не хочешь сказать, что я — причина твоего заключения здесь?

Ренард промолчал.

— Да пошел ты к бесам! Ты бы тогда не сидел здесь и не вел со мной беседы о морали и этике! Из-за того, что Бенедикту приспичило, чтобы ты нянчился со мной, ты пропустишь самую громкую операцию Культа! Если б это было так, ты бы меня ненавидел!

Ренард усмехнулся.

— И у меня есть все шансы начать. Если ты не перестанешь вести себя, как напыщенный индюк.

— Ты понятия не имеешь, как выглядят напыщенные индюки, — не удержался от колкости Киллиан.

— Может, и так. Но это выражение тебе сейчас отлично подходит. — Он хлопнул себя по коленям и поднялся со стула. — Вставай. Хватит здесь прохлаждаться.

Вопреки себе, Киллиан встрепенулся и послушно вскочил с кровати.

— Ты говоришь так, будто у нас есть какое-то дело.

— Есть, — кивнул Ренард. — Бенедикт явно хочет, чтобы мы продолжали тренировки. И если для тебя его приказы — пустой звук, то для меня — нет. Я собираюсь их исполнить.

Киллиан недоверчиво приподнял бровь.

— Просто убьешь меня на тренировке, потом скажешь, что я превратился в монстра, а сам последуешь за Бенедиктом? — осторожно спросил он.