Наталья Буренчева Дом — там, где сердце

Наталья Буренчева

Дом — там, где сердце

Дом — это там, где твое сердце.

Сколько он себя помнил, он всегда был в дороге. Он — безродный, безымянный старик, влачащий опостылевшее существование только потому, что слишком силен инстинкт самосохранения. Желания жить уже нет давно, а цели никогда и не было, была только упрямая природа, увлекавшая его в свой круговорот, мешавшая шагнуть за последний рубеж. И так же инстинктивно, как хватался за жизнь, он хватался за остатки памяти, за следы своего имени.

Это все постепенно блекло, оставалось лишь единственное пристанище — дорога. Сколько он себя помнил, она была всегда.

Даже родился он на привале где-то между Орлиными Горами и Камышевым Озером. Их небольшое племя обитало в Зеленой Долине, что раскинулась на берегу Озера, и рыбы в нем было столько, что хватало с избытком. Зато за мясом приходилось снаряжать в далекий путь целый отряд охотников.

Его отец был охотником. Самым лучшим. И он тоже стал им: после смерти матери, отец постоянно брал его с собой в лес, потому как больше о нем никто не заботился. У него была твердая рука и верный глаз, он был страстным охотником, но не охоч до самохвальных баек. Впрочем, не слишком любили его в племени — мерещилось что-то странное в миндалевидных раскосых глазах, сверкавших всполохами луны на стали, и волосах цвета пепла, рассыпавшихся по плечам, да кожа была у него не цвета начищенной меди, а молодой бронзы. За внешность да нелюдимый нрав прозвали его Сумеречным Волком.

* * *

Низко пригибаясь к земле, сливаясь с наползавшей ночью, Сумеречный Волк скользнул за ствол поваленного дерева, не потревожив ни одного сухого листика, и, осторожно высунувшись из-за заросшего пожухлым желтоватым мхом пня, оглядел избранную добычу. Кабан же, не подозревая о засевшем неподалеку охотнике, увлеченно выкапывал клыками какие-то коренья и предвкушающе похрюкивал.

«Хороша добыча, — думал мужчина, натягивая тетиву тугого лука, — по осени у них особенно нежное мясо».

Оперевшись о дерево, он уже взял животное на прицел, когда кабан вдруг отвлекся от своего занятия и напряженно замер, подергивая чуткими ушами.

«Неужели почуял?» — удивился Сумеречный Волк и хотел было выпустить стрелу, но что-то удержало его руку.

Через мгновение стало как будто светлее. Серебристо-зеленый свет становился все ярче, и вскоре на поляне показалась невысокая девочка в платье из светлой, мягкой ткани и меховой накидке. Она сжимала в руке странную вещь, от которой и исходил свет. Наверное, это маленькая луна, которую приручило необычное дитя.