— Почему ты не уехал, не попытался спасти себя, пока еще мог? Почему за столько лет сам не написал мне ни строчки? И как только небо терпит таких гордецов! — Алга гладила ладонями его широкую спину, чувствуя через ткань незаживающие раны. Где-то во тьме скрывался берег, неухоженный, но уютный дом. Алракьер мог подождать. Мог. Год, два года? Если судить здраво, два мучительных для обоих года, но по сравнение с минутой — вечность…

— Береги себя, Говорящая-с-Камнем.

Суахим вдруг коснулся на миг, ее губ, рывком отстранился — и в следующую секунду, перемахнув через борт, уже стоял в спущенной на воду шлюпке. Та едва покачнулась. Повинуясь последнему приказу чародея, толстощекий матрос сбросил в шлюпку отвязанный канат.

Сиплый голос чародея с каждым словом набирал силу — и ветер с берега с каждой секундой все уверенней нагонял волну, трепал края свернутых парусов. Десятки раз Алге доводилось слышать песни Стражей, и каждая казалась не похожа на предыдущую; но эта была особенно необычна — и кровь от нее закипала в жилах.

— Суахим! Времени нет, но я все же попробую… — Алга стискивала пустой бокал, не замечая, как мягкое серебро поддается под ее пальцами. — Выжму из твоей посудины все, на что она способна, найду этого клятого Хозяина и заставлю нам помочь… Или отыщу еще какой-нибудь способ… Ты только не делай глупостей. Жди. Постарайся дождаться, слышишь? Суахим!

Суахим Тарнак, не прерывая песни, зажег на носу шлюпки фонарь и махнул рукой: «Слышу». Он улыбался с какой-то веселой обреченностью, но, кажется, готов был ждать. Ей очень хотелось так думать…

— Кх-хех.

Алга вздрогнула, когда немертвый с рубцом от веревки на шее — мужчина по имени Брэл, капитан, привлек ее внимание тихим покашливанием. Команда ждала ее распоряжений.

— Чем отличается повинность от долга? — тихо спросила Алга. — Пытка напрасной надеждой от борьбы?

Немертвые редко вступали в разговоры, если к ним не обращались напрямую. Даже в бухте многие полагали, что некромастера способны обратить в немертвого всякого по своему желанию — и заблуждались. Люди, умирая, возрождались вновь, все, кроме «ал-ар-дарен» — тех, кто не желал принять смерть. Только они, если им случалась встретить мастера до того, как небытие полностью разрушало их дух, связывали себя Клятвой и становились немертвыми. Все называли их просто — «немертвые», но все же они были немертвыми людьми. У каждого из них была на то своя причина — и она редко располагала к пустым разговорам… И к честным разговорам. Суахим когда-то говорил, что неприятие перерождения — та глупость, которой даже он никогда не сделает. Однако Алга сомневалась в его искренности.