По всему адскому замку гуляло эхо неутешного плача демона-ребенка, но никто на него так и не откликнулся.

Спустя три дня малышу подбросили жертву. Это был грешник-убийца, совершивший при жизни множество ужасных деяний. Теперь несчастного мученика ожидали вечные мытарства. Сначала его истерзали и изуродовали до такой степени, что тело его стало похоже на сплошное кровавое месиво. Потом переломали все конечности. И наконец бросили на съедение молодому отпрыску тьмы… Но все это было лишь незначительной толикой тех мук, что его еще ожидали впереди.

Убийца лежал на полу и стонал. Ему казалось, что он вот-вот умрет от невыносимой, выворачивающей наизнанку боли. Но дважды умереть нельзя, тем более в преисподней. Его предсмертная агония, боль и страдания продлятся вечно, с течением времени лишь усиливаясь.

Малыш подполз к несчастному и поглядел на его измученное лицо. В глазах промелькнуло искреннее сострадание.

Грешник посмотрел на отродье Бездны единственным целым глазом, его губы с трудом зашевелились:

— Ну же, тварь! Чего ты ждешь? Избавь наконец от всего! Жри, гадина, жри!

— Кто ты? — еле слышно пропищало существо, изучая взглядом страдальца. Его голос звучал глухо, но слова были вполне различимы. И это не удивительно, ведь благодаря темной природе у новорожденных демонов уже на второй день проявляется дар речи, а их разум при этом схож с разумом пятилетнего человеческого ребенка. К тому же демоны понимают любой язык и могут говорить на нем без малейшего акцента.

— Ты еще и говоришь, тварь? — прищурил глаз грешник. — Я тот, кто оторвал бы тебе башку, если бы мог… Ну же, жри! Чего треплешься?!

— А зачем мне тебя… э-э-э… жрать? Я не хочу. — Демоненок отодвинулся от страдальца.

— Вот еще, святой нашелся! — И несчастный хрипло раскашлялся, изо рта тотчас потекла кровь.

— Тебе плохо? — Малыш с жалостью посмотрел на убийцу. — Кто тебя так избил?

— Ты издеваешься, отродье?! Твои поганые братья, конечно. Я-то думал, что нет никакой Бездны, никаких Небесных Чертог, — простонал грешник. На его окровавленном лице ясно читалась невыносимая мука.

— Ты почему тянешь? — вдруг раздался громоподобный рев, и взору молодого порождения тьмы предстал огромный демон о четырех рогах. Все его тело покрывала короткая темно-красная шерсть. Глаза пылали жаром раскаленных углей.

— Я не хочу его есть. Почему я должен это делать?

— Как это почему? Потому что ты — демон. Потому что это — твоя еда, — без нотки сомнения прорычал рогатый великан, указывая шестипалой лапой на грешника.

— Нет, — замотал головой отпрыск. — Я не буду!