Серый король не стал принимать участия в батальных развлечениях, а укатил с королевой в пригород Лазурного, предоставив всю стратегическую и тактическую славу исключительно монарху. Насколько я знал Симона, глупостями на побережье он заниматься не станет, а посвятит большую часть времени полировке грядущего мирного соглашения, по которому Влась оттяпает у Кории немаленький участок плодородных земель. Ну, может и трахнет пару раз Лилию.

Несколько надутых важностью генералов степенно поглядывали через земляную насыпь и обменивались специфическими фразами, понятными лишь тому, кто не одну собаку сожрал в военном деле. Меня они старались демонстративно не замечать, но косые взгляды, тем не менее, я ловил. Да и то, стоило ли обращать внимание на эпизодическую персону, когда прямо перед их глазами блистала сегодняшняя прима.

Долина у подножия холма, ещё пару дней назад напоминавшая изумрудное корытце с редкими столбиками деревьев, кардинально изменилась, превратившись в грязную лохань, наполненную рваным разноцветным тряпьём с превалирующим алым цветом.

Тряпьём были издохшие во имя Медведко и Орляна людишки, а красным — их кровь, пролитая за милосердных монархов. Если вдуматься: какой глупостью было вообще сводить две огромные армии, если была возможность договориться без боя. Но Симон сказал: победа в масштабном сражении прибавит Власи международного авторитета и вынудит остальных соседей считаться с ней.

Если у самого подножия холма движения почти не наблюдалось: так, шевелился кто-то недобитый, да ковыляла лошадь с переломанной ногой, то дальше веселье продолжалось во всю мочь. Солдаты Роберта с громкими криками теснили противника, совершенно озверев от запаха крови и смерти. Даже тех, кто сдавался и пытался вымолить пощаду немилосердно втаптывали в землю, израненную тысячами подошв.

Я покинул немногословных генералов и приблизился к венценосной особе, внимательно изучающей поле боя через окуляр зрительной трубки. Стена здесь казалась самой толстой, а количество охраны — наибольшим. Стража безмолвно расступилась, позволив мне лицезреть монарха, сидящего на переносном стульчике и сжимающего обеими руками длинную медную трубу, закреплённую на треноге. Рядом с Робертом лежал опрокинутый бокал с остатками вина и стояло ведро, плотно закрытое крышкой: у короля был слабый желудок и в критические моменты его зачастую выворачивало наизнанку.

Видимо услышав шаги, Медведко оторвался от увлекательного зрелища и повернул ко мне серое лицо, покрытое бисеринками пота. Губы у монарха прыгали, не позволяя ему вымолвить ни слова. Да, это не его пра, пра, который лично ходил на кочевников и разбил орду каганата за Лунным, сражаясь в первых рядах небольшого войска.