— Куда ты их? — поинтересовался я, — менять будем? Там у Карла есть сногсшибательная скрипачка. Я уже два раза предлагал её купить, а старый козёл всё упирается. Допросится.

— Уже, — коротко ответила Ната, — не успела уследить и удержать своих дуболомов, когда они вломились на Лысый. Вошли в раж, засранцы. Вот это — все, кого я успела спасти. Карла едва опознали по перстню, — она швырнула мне символ Кориии я задумчиво подбросил на ладони тяжёлый перстень с рубином, где проступал рисунок орла, — так что договор будет подписывать кто-то, из этих.

— Просто замечательно, — я швырнул перстень обратно, — Симон будет в экстазе. Надо будет срочно сообщить.

— Не стоит беспокойства, — Ната подошла ближе и печать усталости на её лице стала гораздо заметнее, — Серый мышь предвидел такой расклад, уж он то своих головорезов знает лучше остальных. Я уже послала голубя в Ланр, там его агенты пару лет, как готовят переворот. Теперь — самое время.

— Ох уж эта политика, — я покачал головой, — вся эта закулисная возня. Правда напрягает? То ли дело ворваться с отрядом головорезов в толпу пищащих крестьян и устроить безумное побоище?

Наташа молча взглянула на меня, а потом посмотрела по сторонам и медленно провела ладонью по лицу.

Знаешь, — она закрыла глаза, — упомянутая тобой закулисная возня и сегодняшняя кровавая бойня, по сути своей, ничем друг от друга не отличаются. После них остаются трупы ни в чём не повинных людей, послуживших пешками в игре, которая им самим и на хрен не сдалась.

— И тебе их жаль? — я ощутил некоторое изумление: это точно Наташа говорит? — хочешь, я отведу тебя к Илье, и вы создадите при дворе либеральную партию защиты невинных. Нелепо, но смешно. Или иди, объединяйся с Ольгой, а потом — вперёд, на поиск брошенных детей.

Мы стояли посреди поля, усыпанного неподвижными телами и чёрные пятна ворон, кружащих в небе, становились всё заметнее, а их пронзительные крики — всё громче. Звуки боя затихали и вопли падальщиков превращались в единственное, что слышали мои уши. Наташа смотрела мне прямо в глаза и казалось, будто её облик пульсирует, истончается, словно силится пропустить наружу нечто иное.

— А тебе, значит, их нисколько не жаль? — в заданном вопросе не было самого вопроса, а лишь изумлённая констатация непонятного факта, — то есть все твои слова и поступки, это — не маска, а действительно твои мысли? Все эти годы?..

О чём она? Какая, к дьяволу, маска?

— Ты просто устала, — я взял её холодные пальцы и поцеловав, прижал девушку к себе, но ощутил лишь прикосновение безжизненного манекена, — всё наладится. Я увезу тебя в горы, и мы будем отдыхать на берегу замёрзшего озера, под лапами огромных кедров. Ты забудешь про свои сомнения и всё станет, как прежде.