— Ева? — такой далекий, совсем чужой голос на мгновения выхватил из мучительного забытья. Ева подняла голову и посмотрела на склонившуюся над ней женщину чужими глазами. Пыталась вспомнить, кто она, что здесь делает, и как ее зовут.

Люцифера.

Разбитая мозаика прожитых жизней сложилась до самого конца. И ужас, нечеловеческий ужас поглотил ее душу. Ева с трудом отвернулась от спутницы. С тревогой глянула в сияющий проход. И буря новых воспоминаний затопила ее целиком.

Он ждал ее все эти жизни.

— Сэм! — заорала Ева, насколько хватило легких. — Сэм! — закричала, вытирая слезы. — Сэм, — позвала сорвавшимся голосом и побежала к нему.

Она сбивала ноги, спотыкаясь о кристальные камни. Дрожала, едва находя в себе силы совладать с неуклюжим телом. Но все равно вошла в святую обитель.

Люция осталась одна. И ее разрывало от неконтролируемого страха, любопытства и тревоги за паучонка. А еще она совершенно не понимала, что произошло. Но знала точно – без провидицы из сада не уйдет. Подобрала брошенную катану и бросилась следом.

Яркий свет райского сада ослепил ее, заставил остановиться и сильно зажмуриться. Но глаза быстро привыкли, и можно было разглядеть само сердце горы.

Оно и впрямь напоминало сердце - огромная пещера даже пульсировала подобно ему. И везде, всюду были кристаллы, словно горевшие изнутри. Все звенело, играло, пело волнительными трелями. Такие же кристальные деревья росли, шелестели, раскачивали лиловые яблоки, цвели. Без света, без ветра, без насекомых и птиц. Райский сад был пуст, тем и прекрасен. Лиловые реки утекали из кристально-чистого озера, унося с собой кристальные лепестки. Высеченные пунцовые ступени вели вкруг грота на самый верх, где на серебряных цепях висел распятый серафим.

Ева поила его с рук, встав на цыпочки на самом краю кристальной лестницы.

— Самсавеил, — выдохнула Люция, чувствуя, как подкашиваются ноги.

***

— Я вспомнила, — тихо прошептала Ева, наблюдая, как жадно пьет Самсавеил из ее черных ладошек. — Все вспомнила. И тебя, и себя, — отряхнула руки и посмотрела ангелу в глаза. — Ты не узнаешь меня, Сэм?

Он улыбнулся.

— Ты — моя Ева. Радость моя.

Паучонок шмыгнула носом, раскрыла рот, чтобы спросить еще, но не решилась. Разве было у нее право снова ждать его любви? Маленькое чудовище, когда-то бывшее прекрасной девушкой. Она не ждала от него ничего, и только терла глаза, пытаясь унять слезы.

Он молча разглядывал каждую черточку ее опухшего от слез лица, каждую ссадину, каждую царапину. А она украдкой, боязливо поглядывала на него - на сияющую лиловым кожу, бархатную, искрящуюся, на такие же лиловые крылья.