– Итак, картина у тебя.

– Не имеет значения, у меня ли она…

– Как это не имеет значения? Это важнее всего! Либо она у тебя, и мы можем торговаться за наши жизни, либо нет, и нас повесят на стрелах погрузочных кранов. Что ты будешь делать, когда Родион не найдет наживку, которую мы использовали, чтобы выманить его?

– Очень хороший довод, который подводит меня к следующему заданию в твоем списке. После того как ты предашь меня Родиону, ты пошлешь сообщение Финну Голлу и скажешь ему, что Родион собирается провести несанкционированный захват товаров в порту Голла завтра вечером. Скажи Голлу, что Родион использует свою власть над Волетой, чтобы заставить тебя искать корабли с сокровищами.

– «Корабли с сокровищами»? Ты с ума сошел?

– Какая разница. Скажи, что Родион использует тебя, чтобы найти уязвимый, ценный корабль для грабежа. Главное, не упоминай Комиссара или картину.

Адам потряс головой, словно его ударили:

– Это и есть твой план?

– Успокойся, успокойся, – проговорил Сенлин, смягчая тон, чтобы не позволить другу покориться охватившему его страху. – Я знаю, звучит немного беспорядочно. Но наш лучший шанс спастись – настроить этих самодуров друг против друга. – Он свел кулаки для наглядности. – Если Родион и Голл сразятся, они ослабнут и отвлекутся. Они не подумают о нас. Мы сможем ускользнуть. Поверь мне, Адам. Это может сработать. Пустой корабль, твоя сестра в порту, мы все готовы улетать.

Адам задумался на мгновение, а затем сказал:

– Но картина все-таки у тебя?

– У меня, по крайней мере, есть очень убедительный ящик размером с картину, – сказал Сенлин, подмигивая.

Когда Адам встал, ножки кресла взвизгнули по полу. Он одернул рубашку. На его лице отразилась мрачная решимость человека, которого попросили отправиться на казнь. Он кивнул:

– Слушаюсь, капитан.

И вышел из комнаты.

Глава тринадцатая

Глава тринадцатая

Зеркала не так честны, как принято считать. Их можно переиграть, с ними можно поторговаться, и любой способен выведать наиболее лестный угол. Но только выражение лица давно потерянного друга в силах отразить, каковы ваши дела на самом деле.

Он устоял перед желанием переодеться, начистить ботинки, смазать волосы или еще как-то прихорошиться, прежде чем отправиться на корабль Эдит. Пуговицы на его сюртуке давно оторвались и потерялись. Потрепанные лацканы, длинные неухоженные волосы… Хуже того, его лицо – палитра синяков. Не считая ежедневного ритуала бритья, который казался бесполезным спасением тонущего корабля, в нем не осталось и следа былой дотошности. Но теперь, впервые за несколько месяцев, он это остро осознал. Он себя запустил. Конечно, на то были веские причины, но сейчас он почувствовал старое желание выглядеть джентльменом.