А в круге света визжала Самфира.

Ширма с грохотом упала, явив обескураженных «свидетелей». Возбужденный криками пес носился чуть ли не по стенам, громко лаял и брызгал слюной.

Глава 49. Всякая всячина и кое-что важное

Глава 49. Всякая всячина и кое-что важное

Целоваться они начали еще в воде. Забыли о ранах и кровоподтеках, о том, что звуки их единения могут быть слышны посторонним, и даже о гальке, впивающейся в спину. Гаррон, скорее по наитию, чем по разумению, заботливо предоставил Саше лучшее место — верхом на нем. Волнительно, мягко, сладко.

— Я скучал, — успел он признаться между двумя поцелуями.

— Я боялась, что «нас» уже нет, — ледяные капли с ее длинных волос падали на кожу и заставляли вздрагивать от остроты чувств. — Знаешь, Элькассар нас развел.

— Да? Значит, мы с тобой сейчас развратничаем? О, какой нам предоставили шанс! — его рот нашел замерзшие соски и согрел их. Результат непотребства проявился даже на щеках Саши — они окрасились румянцем. Развратница закусила губу, стараясь сдержать стон.

— Расслабься, — Рон переместил руки на такую же холодную попу. — Позволь себе быть свободной.

— Не могу. Там Дюша и Зира. О чем они подумают?

— О том, что секс доставляет удовольствие?

Еще не свершился секс в полном смысле этого слова, но возбуждение зашкаливало, и тело нашло единственно правильный выход — оргазм накрыл Сашу с головой.

— Я на самом деле развратница, — она, задыхаясь, упала на грудь Гаррона.

— Страх быть пойманными за неприличным занятием добавил остроты, да, Саша? — его руки гладили спину, вызывая озноб.

— Зачем ты смеешься над падшей женщиной? Голышом ходить при чужих приходилось, а вот заниматься сексом в общественном месте нет.

— Мы попробуем все, да? Я залезу тебе под юбку на нашей свадьбе, а ты будешь закусывать губу и краснеть.

— Я буду прятаться под столом в твоем кабинете в Тайном ведомстве и греметь пряжкой ремня…

— А я буду закатывать глаза и пыхтеть, пугая этим зашедшего с докладом подчиненного, но как только он выйдет, извлеку тебя на свет…

— Бумаги долой, только я, ты и стол…

— Ты будешь извиваться и просить пощады, но мой язык знает свое дело…