Не получив ответа, Тая вскочила и бросилась к волшебнице, выставив вперед скрюченные, как птичьи лапы, пальцы. Однако она не сделала и двух шагов, как оказалась в руках Вырвиглота. Удерживая извивающуюся, словно змея, девушку, Дробуш стоял совершенно неподвижно и даже, кажется, не напрягался.

– Пусти меня! Пусти меня, каменное отродье! Я тебе глаза выцарапаю… – вопила демоница.

– Они каменные, не выцарапаешь, – спокойно ответил Дробуш.

Завершив последнее плетение, Вителья повернулась к Тае.

– Предлагаю сделку, демоница. Ты называешь мне свое имя и освобождаешь девушку…

– Ты меня не убьешь! – захохотала та. – Даже Ласурский архимагистр не может этого сделать, не навредив девке, а уж тебе куда, неумехе?

Дробуш тихонько тряхнул ее, заставляя замолчать.

– Повторюсь, – пожала плечами Вителья, – или ты называешь мне свое имя и освобождаешь Таю, или умираешь. Выбирай!

– Да ты шутишь? – изумилась демоница. – Ты – сильная колдунья, но опыта у тебя маловато. Было бы больше – ты бы спасла свою подругу, а не убила бы ее!

Вита закусила губу. Вот оно! Началось.

– Как ее звали? – продолжала спрашивать демоница. – А-а-а, Тариша! Тариша Виден, проклятая душа! Ты знаешь, куда попадают проклятые души после смерти, ан Денец? Ты знаешь, куда помогла ей попасть?

– Я знаю, что спрашиваю тебя в третий раз, желаешь ли ты умереть или нет?

Вителья ощутила, как гудит в кончиках пальцев Сила. Знала – прикоснись она сейчас к человеческой плоти, и та растает, как масло. Прикоснись она сейчас к чему угодно – оно растает, как масло! Все, кроме…

Волшебница вытащила из-под воротника куртки Кашшееву иглу и подняла так, чтобы демоница могла ее видеть. И снова, на мгновенье, сквозь тонкие черты лица Таи проступила уродливая, ужасающая морда, искаженная… страхом.

Тая вдруг закричала. Из ее глаз, носа и ушей потекла кровь, пачкая белоснежную ночную сорочку.

Альперт вскочил, но не сделал ни шага. Смертельно бледный маг стоял у стола так, словно это был последний рубеж, отделяющий его от безумия.

В дверную створку снаружи заколотили. Была бы в больнице матушка Лисана, Вита попыталась бы ей объяснить то, что можно было объяснить. Но санитаров она ни о чем не предупредила – для них было достаточно, что брат навещает сестру.

Вителья махнула рукой, запечатывая дверь собственным плетением и двинулась к демонице.

Тая перевела мутные от боли глаза на Альперта и умоляюще протянула к нему руки.

– Брат, – плача, простонала она, – спаси, спаси меня! Она убивает меня, рвет изнутри! Умоляю! Не позволяй ей… Ведь она здесь из-за тебя!