Моряки с кораблей, прибывавших в городские порты, спрашивали, что происходит, поскольку издалека всё это выглядело как огромный пожар. Ответ «уборка» не прибавлял понимания: во многом потому, что иностранные моряки никогда не слышали этого слова из уст жителей города.

— Уборка? — недоумевали они. — Это такой религиозный праздник?

Орди оказался одним из немногих, у кого осталась возможность дышать чистым воздухом: в распахнутое окно одной из самых высоких башен Замка врывался свежий ветер, от которого пахло солью и водорослями — морской бриз проделал путь в десятки лиг для того, чтобы угодить в мрачную каменную ловушку и заблудиться в бесконечных коридорах.

— А тут я бы организовал длинную и широкую улицу. Что важно — прямую, — Тиссур летал вокруг искусно выполненного макета города: серые бумажные дома, жёлтые извилистые улицы, посыпанные песком, зелёное сукно садов и парков, широкая серая лента реки, вырезанные из дерева и высокие, даже в миниатюре, модели Собора, Замка и других местных достопримечательностей.

— Она будет упираться прямо в тракт. По бокам улиц разобьём сады, посадим деревья, чтобы не было пыли и шума…

Орди не мешал Тиссуру планировать: с тех пор, как король вернул трон, он только и делал, что строил планы, и молодому человеку оставалось лишь завидовать, поскольку у черепа были реальные шансы дожить до того дня, когда всё это великолепие воплотится в жизнь.

— Не жалеешь, что отказался от трона? — спросил юноша, глядя сверху вниз на огромный кипящий жизнью город.

— Нет, не жалею. За пятьсот лет многое изменилось. Другое время, другие нравы, другая обстановка в мире… — король усмехнулся. — Разве что люди остались прежними. Но с этим я могу помочь и так. Без трона.

— А что будет через пятьсот лет, когда Вильфранд выйдет?

— Рано загадывать, но, думаю, я найду с ним общий язык. Он запутался. Как и ты в своё время. И, раз уж у тебя получилось найти свою дорогу к свету и сделать всё правильно, то, наверное, и у него получится. Ты негодяй, Ординари, — хохотнул череп. — Я никогда не верил в людей. А сейчас — верю.

— Никогда бы не подумал, что услышу это от тебя, — улыбнулся Орди.

Череп хмыкнул в ответ:

— Да я сам удивляюсь… Буду приходить к нему, играть в шахматы, разговаривать: того и глядишь, смогу перевоспитать.

Молодой человек смотрел на город и видел перед собой холст. Да, сейчас это серое уродливое полотнище, но его можно превратить в прекрасную картину, и юноша не сомневался, что сможет нарисовать её. Главное — использовать правильные краски.

Бывший мошенник отвернулся и взглянул на Тиссура, который летал над макетом и что-то высматривал: огонёк в глазнице так и сновал.