А ведь сейчас, вместо всего этого, я мог бы быть со Светлячком, думал Джереми. Боже, ну почему я не поехал к ней?!

Наручники. Молоток. Топор.

Все оказалось гораздо хуже, чем он мог вообразить.

Он представил, как разворачивается и мчится вниз по лестнице – прочь из этого дома, прочь от Тани, прочь от поджидающего его безумия…

А потом он вспомнил, как держал руку у нее под свитером.

«На это у нас еще будет время. Позже. У нас будет куча времени на все что угодно».

Она находилась тремя ступенями выше, едва заметная в темноте. Он знал, что под свитером на ней ничего нет.

Он знал, что никуда не убежит.

Оказавшись на площадке, Таня повернулась к нему:

– Не делай ничего, пока я не скажу, – прошептала она.

Джереми кивнул и положил наручники в карман куртки.

Бок о бок они двинулись по коридору. У открытой двери в спальню Таня остановилась. Заглянула внутрь. Постояла, не двигаясь, а потом уперла обух топорика в спину Джереми и подтолкнула его вперед. Он вошел в комнату. В слабом лунном свете, льющемся из окна, он разглядел кровать. Одеяла были взбиты.

Это они.

Таня была права. Они здесь.

А вдруг она лгала, что не собирается их убивать?

Что я здесь делаю?

Таня закрыла дверь. Толкнула Джереми топориком в предплечье, а потом вложила рукоять ему в руку. Почему она не оставила его себе?

Хочет освободить руки, понял Джереми, наблюдая украдкой, как она пересекла комнату, направляясь не к кровати, а к комоду у стены. Рядом с ним стоял стул с прямой спинкой. Таня подняла его и пошла обратно.

Если я не позволю ей взять топор…

Совершенно беззвучно она опустила стул на ковер перед дверью и спинкой подперла ручку.