Робин улыбнулась.

Бедолага, весь вымотался, подумала она.

А кто бы не вымотался?

Она и сама ощущала во всем теле невероятную слабость. Мышцы казались разваренными, точно пудинг. Кожа вокруг рта припухла, ее слегка покалывало от непрерывных поцелуев. Щеки зудели от его щетины. Так же, как плечи, грудь и шея. Соски немного саднили. Внутри она ощущала какую-то странную мягкость.

Перестарались, подумала она и снова улыбнулась.

Она подошла к комоду, любуясь своим отражением в зеркале. Да уж, выглядит она действительно как выжатый лимон. Наклонившись, она задула свечи на комоде, после чего решила сделать то же самое со свечами на тумбочке со стороны Нейта. Робин не хотелось его будить, поэтому вместо того чтобы перелезть через кровать, она заставила себя ее обойти. Перед тем как погасить последнюю свечу, она наклонилась и осторожно придвинула руку Нейта к боку.

Наконец она задула все свечи, скользнула под одеяло, повернулась к Нейту и стала придвигаться к нему, пока не почувствовала тепло его тела. Нежно положила руку ему на грудь и прислушалась к дыханию. Затем поцеловала его в плечо.

Он хныкнул.

Наверное, видит дурной сон.

Робин осторожно погладила его по груди, надеясь отвлечь от неприятного сновидения. Ритм его дыхания не изменился. Нейт по-прежнему спал. Робин прислушивалась, готовая разбудить его, если он снова захнычет.

Может быть, ему снится падение Поппинсака?

Как жаль, что она не может избавить его от этого бремени. Просто поцеловать и тем самым стереть из памяти все дурное.

Если бы только можно было вылечить его любовью…

Но он обречен жить с чувством вины. У него свое бремя, у Робин – свое.

Слава Богу, что мы рассказали об этом друг другу, подумала она.

Она и так любила его. Но взаимная откровенность, словно жаркое пламя, сплавила их души в единое целое.

Она вспомнила, как стояла в джакузи, крепко прижавшись к нему, и рыдала, как их слезы смешивались, ощущение, будто они с ним слились воедино, как они со слезами целовались…

Когда воспоминания покинули ее, она провалилась в сон.

Таня погасила фары. Дорога впереди погрузилась в темноту. Она резко свернула на узкую дорожку, возникшую впереди и казавшуюся бледно-серой полосой посреди сумрака леса. Через некоторое время Таня переключила передачу, но не прибавила скорость, очевидно опасаясь шумом двигателя выдать себя.