Он знал, что я презираю грязь и неорганизованность. Он вполне мог думать, что появление «Желтых зубов» было непосредственно связано с моей точкой зрения на эту проблему. Тем более если учитывать то, что до сорока лет я еле сводил концы с концами и вынужден был ютиться в крохотных съемных комнатушках. Джайлс был в курсе всех моих жизненных перипетий.

В основу сюжета «Желтых зубов» была положена история вторжения, но вторжения иного порядка: хаос и беспорядок вторгались в упорядоченную жизнь, грязь вытесняла чистоту. Я даже изобразил себя в качестве главного героя – писателя, работающего в жанре ужасов и проживающего в этом самом доме.

Биографические детали и изображение себя в качестве главного персонажа были встречены моим издателем с энтузиазмом. Всем понравилось то, под каким углом я рассматривал проблему, поднятую в «Желтых зубах». Джайлс также был весьма заинтригован тем, что его, как моего личного литературного агента, я тоже включил в эту историю.

В своем последнем письме я просил Джайлса прийти «в середине дня». Оно было послано за две недели до того, когда мне в последний раз позволили навестить собственный дом. Я упомянул, что чувствую себя плохо и не в состоянии сам приехать в Лондон, так как в последние дни «ощущаю дискомфорт, уезжая из этих мест». Я не мог связаться с ним по телефону, так как в Торе не было ни телефонной линии, ни сигнала сотовой вышки.

Десять иностранных издательств уже вели переговоры по поводу «Желтых зубов». Скопились запросы на экранизацию и телевизионные версии романа. Нужно было срочно принимать решение, с какой телекомпанией и киностудией продолжить сотрудничество. Даже без официального заявления, которое я обещал написать, уже шли разговоры о заключении сделки еще на две книги как продолжение истории. Необходимо было определить сроки. Мой издатель утверждал, что в «Желтых зубах» присутствует некая особая острота, которая пропала из моих произведений после первых двух романов. И как он посмел? Тем не менее было много срочных дел, которые нужно обсудить. Вот почему Джайлс приехал в Бриксхем. Кроме того, он хотел проверить, все ли у меня в порядке.

Я представлял себе, как, стоя на моем парадном крыльце, он постепенно начинал выходить из себя: «Да что он, в самом деле, совсем больше не думает о своем будущем?»

Он услышал, как отодвинулась щеколда замка и дверную цепочку вынули из гнезда. Дверь открылась достаточно широко, чтобы он смог увидеть мое лицо. Меня было трудно узнать.