Розовая лента – девочка. Голубая – мальчик.

– Господи… – шепнула Ольга, чувствуя, как у нее холодеют губы и снова начинает ломить виски – на сей раз от догадки, которая вдруг пронзает голову. – Господи…

Она вскочила, уронив табурет, и кинулась к лестнице, ведущей на второй этаж.

Нужно было срочно увидеть Тамару!

Однако та уже спускалась навстречу.

Взглянула на Ольгу, на ее побелевшее лицо и насторожилась;

– Что произошло? Что такое?

– Томочка, – быстро сказала Ольга, и восхитительные брови Тамары изумленно взлетели: она за минувшие пять месяцев, таких тяжелых, таких порой невыносимых, уже отвыкла от этого имени, отвыкла от ласки в голосе подруги, от доверия и беспокойства в ее глазах. – Томочка, скажи, у тебя есть фотография Виктора?

– Какого Виктора? – насторожилась Тамара.

– Господи, ну какого! – нетерпеливо воскликнула Ольга. – Ну твоего Виктора! Виктора Панкратова!

Тень прошла по лицу Тамары: так уж складывалась в последнее время жизнь, что она пореже старалась вспоминать и это имя, и человека, его носящего, и все, что у нее было с ним связано.

– Тебе зачем? – спросила настороженно.

– Надо! – почти крикнула Ольга. – Пожалуйста, покажи, если есть!

– Нет, ты скажи, зачем? – недобро взглянула Тамара.

– Посмотреть на него хочу, – пробормотала Ольга, совершенно не представляя, как объяснить свое внезапное желание.

– С чего вдруг? – усмехнулась Тамара. – Или хочешь, чтобы я сама лишний раз на него посмотрела? Чтобы совесть меня загрызла, раз я его забыла? Ну так не волнуйся, я не забыла!

Она схватила свою сумку, лежавшую на диване, покопалась в ней и достала записную книжку в твердой коленкоровой обложке. Перелистала несколько страниц и вытащила потертую – сразу видно, что ее часто доставали! – фотографию размером с открытку. Взглянула на нее – глаза мигом наполнились слезами, – поцеловала несколько раз…

Лицо Тамары смягчилось, прежнее ожесточенное выражение словно бы слетело с него, как маска.

– Вот, посмотри, Оля, – сказала она ласково, – даже странно, что я тебе раньше это фото не показала. Это мы все втроем снимались перед самой войной. Это я, а это Витя. Сашенька у него на коленях сидит, видишь? Ох, Оля, знаешь, они с Витей прямо обожали друг друга. Витя… какой же это был золотой человек! Чтобы так полюбить чужого ребенка – как родного! – это какое же сердце надо иметь! Мне иногда казалось, что он Сашку даже больше любил, чем меня!

– Очень привлекательный мужчина, – одобрительно сказала Фаина Ивановна. – Только почему вы, Тамарочка, о нем в прошедшем времени говорите, как будто его в живых уж нет? Был, любил… Вот Олечка никогда про своего мужа так не говорит! Мало ли, что писем долго нету! Похоронки тоже нету! Главное, верить, что он жив!