Тамара избегала Егорова, как только могла. Но не из одного страха – еще и от стыда. Вот он-то был в нее истинно влюблен, Тамара это чувствовала, невозможно было не почувствовать! Да и она какое-то время испытывала к нему что-то такое… какое-то нежное ожидание возможного или невозможного. Она сама готова была в него влюбиться – и влюбилась бы, наверное, если бы не Старая Пунерь…

Теперь Егоров, так же как Виктор Панкратов, был для нее потерян. Он теперь тоже в прошедшем времени! А Тамара прошедшим временем жить не может. Вернее, ее душа может жить только настоящим временем: чувством (или хотя бы намеком на него!) к тому мужчине, который сейчас рядом. Как только ушел в прошлое Морозов, появился Панкратов. Отдалился Панкратов – появился Егоров. Стал недостижим Егоров – появился Лозиков. В настоящем времени у нее Борис Борисович Лозиков и все, что с ним связано! Тамара его не любит, но… он куда более реален, чем Егоров, и тем более Панкратов и, уж конечно, Морозов!

Если во время своих нечастых приездов в Горький Егоров с Тамарой все же сталкивался, она держалась отчужденно, неприветливо, старалась поскорей уйти. Конечно, Егоров решил, что он ей неприятен. Возможно, он даже догадался, что у Тамары есть другой мужчина.

И она физически ощутила, как в его душе погасло то, что начинало там светиться и сиять…

Не исключено, что Егоров забрал бы свои вещи и освободил комнату для других командировочных, однако он необычайно привязался к детям. Тамаре казалось, что теперь дети его привлекают даже больше, чем она. С детьми, с Ольгой он и смеется, и болтает обо всем на свете, а с Тамарой напряженно, настороженно молчит.

Не сегодня завтра он снова должен приехать. До чего же не хочется его видеть! Видеть его – и снова чувствовать, как много она потеряла… Может быть, завтра удастся остаться у Лозикова на ночь? Надо бы намекнуть на это, ему будет приятно…

Вообще чем дальше, тем тяжелей ей становится дома, особенно потому, что и Саша теперь больше льнет к Ольге и даже к Фаине Ивановне, с которой у Тамары отношения куда более мирные, чем с Ольгой, потому что Фаина Ивановна, в отличие от Ольги, не упрекает ее ни за продукты с черного рынка, ни за связь с Лозиковым. Фаина Ивановна даже заискивает перед Тамарой! Прежде всего, конечно, потому, что еды в доме благодаря ей всегда вдоволь, а Фаина Ивановна никак не может наесться после голодного лагерного существования…

Вот и сейчас – стоило Тамаре показаться на пороге, как Фаина Ивановна первым делом взглянула на ее руки: тащит ли, как обычно, увесистую кошелку? Промелькнуло на лице разочарование, которое Фаине Ивановне не удалось скрыть, – но тут же ее взгляд стал острым, изумленным: