Осарта Дарсата продолжала петь, заставляя девушку метаться по алтарю. Параласпайнам пришлось бы туго, если бы на алтаре лежала Амаканга – Тяжелая Рука. Но даже эта слабая, нежная – Дарсата никак не могла запомнить ее имя – доставляла трем воинам немало хлопот. Обнаженные по пояс параласпайны покрылись потом, хотя никто не разжигал очаг, и в шатре было довольно прохладно. Их ладони стали скользкими, и удерживать пленницу становилось все труднее. Наконец Дарсата запрыгнула на алтарь и села ей на живот.

– Отпустите! – крикнула она воинам. – Повязки не снимать!

Глаза девушки горели безумием, она приподнялась, желая дотянуться до горла осарты, – та перехватила ее запястья. Размытая тень потянулась от пленницы к Дарсате, словно призрак пытался выйти из тела обезумевшей. Женщина Арта радостно вскрикнула:

– Амаканга! Царица! Сестра!

Тень изогнулась, повторяя контуры девичьего тела, и… перетекла в Дарсату. Обессиленная девушка распласталась на алтаре. Осарта тоже почувствовала смертельную усталость. Она кое-как спустилась, постояла, пошатываясь, тяжело опираясь на алтарь.

– Дарсата? – позвал ее Таскар. – Дарсата?!

Не дожидаясь разрешения женщины Арта, параласпайн сорвал с глаз повязку.

– Дарсата. – Он коснулся ее локтя.

Осарта вскинулась, грозно взглянув на воина.

– Таскар?! – В голосе удивление и радость, словно увидела его после долгой разлуки. – Ты выжил. Слава Арту. Где мы? В стане?

Воин на мгновение растерялся. Перед ним стояла царица Амаканга… в теле ее сестры Дарсаты.

Амаканга взглянула на свои руки, коснулась пальцами лица.

– Дарсата…

– Она приняла ваш дух, царица, – объяснил Таскар.

Амаканга тяжело вздохнула, прикрыв глаза.

– Пусть так. – В следующее мгновение она гордо вскинула голову. – Легкие доспехи и оружие. Быстро!

Лучники у шатра Мадсака не посмели задержать Дарсату. Они никогда не видели женщину мудрого Арта в доспехах, но препятствовать ей не стали. Остановить – значит коснуться осарты. И тут же лишиться руки. Они не посмели задержать и трех параласпайнов, сопровождающих ее. Таскар – грозный опытный воин, первый помощник погибшей Амаканги, – красноречиво положил искалеченную правую ладонь на рукоять секиры, торчащую из-за пояса. Два скрюченных пальца – безымянный и мизинец – не позволяли ему полноценно владеть мечом, но лучники знали, как смертельно опасна секира в правой руке Таскара.

– О боги! Дарсата! – воскликнул Мадсак, отстранив от себя дочь кагара.

Он был уже порядком пьян и размахивал любимым рогом, орошая вином ковры и шкуры, разбросанные вокруг. Верные люди царя, удостоив осарту беглого взгляда, вернулись к своим забавам.